Эпизод двадцать первый: Достойное завершение карьеры доктора Чонга

Они с Дюваль Дювала стояли на краю скалы, под ними расстилалось бескрайнее море джунглей. Вечерело, и джунгли готовились ко сну. Конечно, не все джунгли – некоторые звери готовились ко сну, а некоторые, наоборот, готовились к охоте. Многие хищники охотятся по ночам: неслышно подкрадываются к спящей, ничего не подозревающей жертве и вонзают в нее отточенные когти или клыки. Так и возглавляемые им, Скорпионом, шоколадные машины для убийства: сейчас они взберутся на скалу и очутятся с доктором Чонгом и его охраной один на один, потом... По поводу охраны: им с Дюваль Дювала следует быть осторожными. Вилла доктора Чонга охраняется автоматчиками и пулеметчиками, сталкиваться с которыми нос к носу нежелательно. Если атаковать, всем одновременно. Где же, черт побери, красная ракета – сигнал к атаке?

Ждать пришлось недолго. Когда небо прочертила красная ракета, в мгновение ока заговорили автоматы, огнеметы, гранатометы и прочая артиллерия. Нападавшие, взобравшись на скалу, ринулись в ожесточенный и праведный бой. Никитка-Один ринулся в праведный бой вместе со всеми: он не переставал давить гашетку своего огнемета, и из дула послушного ему огнемета вырывался все сметающий на своем пути ураган пламени.

В кинематографе встречаются два типа боевиков. В боевиках первого типа убивают каждым произведенным выстрелом, то есть все так насобачились стрелять, что не промахиваются. Выстрел – труп, второй выстрел – второй труп. В боевиках второго типа, наоборот, промахиваются все и каждый, зато стреляют в таких боевиках преимущественно очередями. Это закономерно: если бы на каждый патрон приходился труп, откуда взять столько трупов? Одна автоматная очередь состоит из десятка выстрелов, то есть после одной автоматной очереди должны падать замертво не менее десяти боевых единиц противника. Если бы в боевиках первого типа стреляли автоматными очередями, тогда любое сражение заканчивалось после нескольких длинных автоматных очередей. С другой стороны, если бы в боевиках второго типа стреляли не автоматными очередями, а одиночными выстрелами, зрителю стало бы скучно. «Мало того, что стреляют одиночными, – обязательно подумал бы недовольный зритель, развалясь в мягком кресле, – так еще и попасть не могут!»

Боевик, в котором волей судьбы оказался Никитка-Один, был боевиком второго типа. В нем палили автоматными очередями, но попасть ни в кого не могли. Никитка-Один выпустил по крайней мере две очереди из огнемета по скрывающемуся за перилами неприятелю, но неприятель не угомонился, отвечая нестройными автоматными очередями. Казалось, огнеметные залпы никого не обжигают.

Все же массированный огонь, открытый мстителями, начинал сказываться: подпрыгивая на месте от скакавших рядом с ботинками пуль, охрана в широких сомбреро держала оборону из последних сил. Охранников легко можно было отличить от мстителей по широким сомбреро, которые были надеты на их головы: если голова в сомбреро – это голова охранника; если голова без сомбреро – это голова мстителя. Можно сказать иначе: если ты без сомбреро, а кто-то в сомбреро, этот кто-то – неприятель. Если, наоборот, ты в сомбреро, а кто-то без сомбреро, этот другой кто-то – тоже неприятель.

Вероятно, при различении своих и чужих охранники ориентировались на сомбреро. Никитка-Один с удивлением заметил, как охранник, с которого незаметно слетело сомбреро, остановился и ощупал свою голову: сомбреро на голове не было. Вокруг этого охранника стояли другие охранники и палили по напавшим мстителям из пулеметов и автоматов. Все охранники были в сомбреро. Не обнаружив на голове сомбреро, этот охранник не колеблясь развернул дуло автомата в противоположную сторону и принялся палить по своим товарищам в сомбреро. Вероятно, бедолага вконец запутался и посчитал, что, раз он без сомбреро, то принадлежит к группе нападающих, а не обороняющихся.

Постепенно охранников становилось все меньше и меньше. Поскольку убитых заметно не было, Никитка-Один решил, что струсившие охранники в сомбреро помаленьку отступают. Куда можно отступить со скалы, Никитка-Один не представлял: вероятно, вниз вела узкая тропа, по которой испугавшаяся охрана и устремилась. Так им и надо, нечего охранять матерых фармацевтических террористов, скрывающихся от американского правосудия в телевизионных джунглях! А может, охранники не отступали, а потихоньку снимали с себя сомбреро и присоединялись к мстителям: наверное, им до чертиков надоело охранять доктора Чонга, и теперь охранники мечтали отомстить доктору Чонгу за нищенскую заработную плату и невыгодные условия пенсионного обеспечения.

Пальба происходила уже в здании, куда Никитка-Один с Дюваль Дювала устремились.

Доктор Чонг выстроил роскошную виллу – Никитка-Один никогда не видел, чтобы люди так роскошно жили. Вилла доктора Чонга была просто огромной, сравнить ее можно было... разумеется, не с Никиткиной квартирой, скорее с Никиткиной школой, только вилла доктора Чонга была намного больше. В комнатах находились не парты и шкафы с учебными пособиями, как в Никиткиной школе, а красивая мебель, на стенах висели картины – такие, как в Третьяковской галерее, – а на полу были разостланы мохнатые ковры. Бежать по коврам и одновременно стрелять из огнемета было неудобно, хотя охранников в доме практически не осталось: после нескольких огнеметных залпов охраннники толпами начали выпрыгивать из окон и сдаваться, поэтому нижний этаж виллы был захвачен в считанные минуты.

Никитка-Один и Дюваль Дювала, находясь в первых рядах нападавших, первыми забежали на верхний этаж виллы и ворвались на веранду. Это была огромная веранда с бассейном, наполненным голубой водой, и аккуратными чайными столиками по бокам от бассейна. Рядом со столиками находились платяные кресла, а для любителей загорать лежа – шезлонги. Не позабыл хозяин веранды о барной стойке, наполненной множеством бутылок и бутылочек всех мастей, еще аппетитными закусками. По краям веранды были расставлены кадки с нежными экзотическими цветами, обхаживаемыми заботливой рукой садовника.

С веранды открывался прелестный вид на джунгли, постепенно погружающиеся в вечерний сумрак. Веранда была расположена на вершине скалы, откуда окрестности виднелись, как на ладони, с высоты птичьего полета. Так и хотелось вспрыгнуть на перила веранды и воспарить над зелеными просторами джунглей, настолько они казались прекрасными.

На веранде находились два человека, не охранники: охранники были в сомбреро и с автоматами, а на этих двоих сомбреро отсутствовали. Один человек был одет в легкие белые брюки, белые теннисные туфли и белую рубашку с короткими рукавами. Лица его не было видно, потому что человек стоял спиной к ворвавшимся мстителям. Второй – с большим животом и отдуловатым лицом, с которого свисали неопрятные щеки – был одет во все черное: черные брюки, черные ботинки и черный смокинг, хотя рубашка была белая. Никитка-Один впервые в жизни увидел используемую вместо галстука бабочку, которая выглядывала из-под второго подбородка этого господина. Но даже бабочка не могла сделать несимпатичного господина симпатичным.

Несимпатичный господин в черном испуганно прижимал к себе портфель, в то время как первый человек – тот, который был во всем белоснежном, – повернувшись к вошедшим спиной, занимался рыбной ловлей. Он забрасывал в бассейн спиннинг, а затем при помощи катушки подтягивал блесну к себе.

«Кого он ловит в бассейне?» – мелькнула у Никитки-Один удивленная мысль.

Человек, забрасывавший спиннинг, повернул к вошедшим усталое, изрезанное морщинами лицо. У человека были узкие глаза и широкие скулы. Никитка-Один сразу узнал доктора Чонга, которого видел на фотографии.

«Сейчас Дюваль Дювала перережет ему информационные каналы», – с ужасом подумал Скорпион.

И действительно Дюваль Дювала сказал:

– Игра окончена, доктор Чонг.

– Ты прав, солдат, – спокойно ответил доктор Чонг. – Кстати, сегодня отличный клев.

Он кого-то подсек в своем бассейне и теперь с натугой тащил. Рыбина попалась немаленькая, поэтому спиннинг прогибался, а мышцы на руках доктора Чонга вздувались от напряжения. Наконец, доктору удалось справиться с рыбиной, но вытащенной на кафель бассейна оказалась вовсе не рыбина, а небольшой извивающийся от несогласия крокодил. Теперь Никитка-Один видел, что к блесне был прицеплен кусок мяса.

– Люблю, знаете ли, порыбачить с комфортом, – сказал доктор Чонг.

Он достал специальные щипцы и, натянув грубые рукавицы, принялся освобождать крокодила от блесны. Когда ему это удалось, доктор смазал кровоточащую десну пойманного крокодила йодом, затем бросил рептилию обратно в бассейн.

– Если не ошибаюсь, господин Заместитель министра по вымершим рептилиям? – спросил Дюваль Дювала у господина в черном, который вжался в спинку сиденья.

– Вы не имеете права! Я требую над собой справедливого возмущения... то есть возмездия, – залепетал господин, загораживаясь от спецназовца портфелем и явно заговариваясь. – А еще мне не зачитали мои права... В фильмах, прежде чем арестовывать, зачитывают права.

– Мой друг Заместитель министра по вымершим рептилиям сильно перепугался, извините его, – спокойно проговорил доктор Чонг. – Мы собрались с ним в непринужденной обстановке, чтобы обсудить разработку чудо-таблеток номер три. Это будут таблетки от аллергии на чудо-таблетки номер один и номер два. Многие, особенно домохозяйки, жалуются на побочные эффекты, вот мы и решили пойти общественности навстречу. Когда мои фармацевты разработают такие таблетки, каждому придется принимать таблетки сразу трех видов – представляете, какие прибыли я получу? Кстати, не ваш ли вертолет рухнул на мой теннисный корт около двух часов тому назад?

– Вы арестованы, доктор Чонг, – произнес Дюваль Дювала, принимаясь шарить по карманам в поисках магнитофончика, но не находя его. Видимо, магнитофончик отобрали во время недавнего пленения. – И вы, господин Заместитель министра по вымершим рептилиям, тоже арестованы.

– Не спеши, солдат, не спеши, – сказал доктор Чонг и невесело улыбнулся. – Позвольте представить своего телохранителя.

Из тени стоящего в кадке растения показалась фигура. Она все выходила и выходила – так медленно, что Никитка-Один поразился. Это был могучий бодибилдер, с плечами, намного шире, чем у Дюваль Дювала. Но если у Дюваль Дювала плечи становились широкими только после того, как он надевал надутую спецназовскую куртку, то плечи телохранителя были широченными сами по себе. Фигуру бодибилдера не скрывали спортивные брюки и майка, еле натянутая на вздувшиеся бугры мышц – казалось, такую глыбу не своротить с пути груженому железнодорожному составу. Сомбреро на бодибилдере не было, поэтому о досрочной капитуляции вследствие потери сомбреро речи идти не могло. Предстояла нешуточная борьба не на жизнь, а на смерть.

Никитка-Один думал, что для начала Дюваль Дювала полоснет по бодибилдеру автоматной очередью, но ошибся. Спецназовец отложил автомат в сторону и закатал на спецназовской куртке рукава. Невероятно – он намеревался биться с этой тяжеловесной махиной на кулаках!

Бойцы встали напротив друг друга и пошли по кругу – бодибилдер был спокоен и презрителен, Дюваль Дювала сосредоточен.  Они делали круг за кругом, пока Дюваль Дювала с пронзительным боевым криком не подпрыгнул в воздух и, развернувшись вокруг оси четыре раза, не попытался ударить противника пяткой в затылок. Бодибилдер среагировал, легко отмахнувшись.

Сделав еще пару кругов, Дюваль Дювала издал еще более пронзительный боевой крик и произвел смертельный выпад открытой ладонью в шею противника. Выпад мог оказаться смертельным, если бы Дюваль Дювала попал бодибилдеру в шею, однако бодибилдер опять уклонился и в свою очередь произвел захват руки спецназовца. Кости Дюваль Дювала захрустели – спецназовец вскрикнул от непереносимой боли.

Видя, что дело оборачивается худо, Никитка-Один потянулся к огнемету. Сейчас он покажет этому бодибилдеру, как защищать доктора Чонга и обижать Никиткиных друзей! Сейчас Никитка-Один из этого бодибилдера сделает отбивную, средне прожаренную!

На плечо Никитки-Один легла черная ладонь сержанта Джонсона. Никитка-Один оглянулся – он и не заметил, как веранда заполнилась мстителями, среди которых выделялись шоколадные машины для убийства. Здесь был не только сержант Джонсон, но и четверо его десантников, еще бывшие пленники, освобожденные из тайной лаборатории по высиживанию яиц. Все они молча, не прикасаясь к оружию, наблюдали за смертельным поединком, развернувшимся между Дюваль Дювала и телохранителем доктора Чонга.

Сержант Джонсон положил черную ладонь на руку Никитки-Один и отрицательно щелкнул пальцами.

«Что же... – подумал Никитка-Один. – Если таковы правила мужского поединка...»

Никитка-Один убрал палец с огнемета и вместе со всеми принялся наблюдать за ходом смертельного поединка.

Захват, который произвел бодибилдер, становился туже и туже. Дюваль Дювала изо всех сил пытался из него вырваться, но тщетно. Вот бодибилдер расставил пошире ноги, напряг мышцы и... подброшенный нечеловеческой силой Дюваль Дювала взвился в воздух. Пролетев расстояние более десяти метров, спецназовец рухнул на расположенный возле входа столик, который чудом выдержал его тяжесть и не развалился. Подскочивший бодибилдер занес руку для завершающего удара, но в самый последний момент Дюваль Дювала скатился на пол. Страшный удар, пришедшийся по столику, перерубил мебель бесповоротно, та хрустнуть не успела.

Разъяренный неудачей бодибилдер сгреб Дюваль Дювала в охапку и прислонил к стенке.

– Сейчас, слабак, я тебя замариную и живьем съем, – прохрипел он.

Дальнейшее происходило очень быстро. Бодибилдер нанес завершающий удар, но Дюваль Дювала успел пригнуться. Удар получился такой силы, что пробил стену, в которой рука бодибилдера и застряла. Тут мускулистое тело бодибилдера неестественно изогнулось, и по нему пробежали первые электрические разряды. Электрические разряды усиливались и усиливались – они усиливались до тех пор, пока изнемогший бодибилдер окончательно не скрючился и не повалился на пол без признаков жизни. После чего Дюваль Дювала щелкнул выключателем.

Как выяснилось позднее, в стену, куда ударил бодибилдер, была вделана электрическая проводка. Бодибилдер во время удара коснулся пальцами противоположно заряженных электрических проводов, которые закоротили. До армии Дюваль Дювала работал электриком: взглядом бывшего профессионального электрика нынешний профессиональный спецназовец сразу определил, где находится скрытая электрическая проводка, и специально спланировал бой так, чтобы бодибилдер ударил в стену в нужном месте. Все получилось как нельзя замечательно.

Пока Дюваль Дювала щелкал выключателем, Никитка-Один, сержант Джонсон и другие десантники аплодировали и обменивались впечатлениями.

Доктор Чонг подошел к поверженному бойцу и пощупал пульс.

– Нокаут коротким замыканием, – констатировал он и, обращаясь к Дюваль Дювала, добавил. – Вы первый, кто смог побить моего телохранителя. Жан-Клод в телохранителях с детских лет и до сего момента никому не уступал. Искренние поздравления. Хотя ваша победа столь мимолетна, что не изменит хода всемирной истории.

– Вы арестованы, доктор Чонг.

Доктор Чонг смотрел в никуда, улыбаясь.

– Вы арестованы, доктор Чонг, – повторил Дюваль Дювала. – Никто и ничто вам не поможет, потому что вы арестованы.

– За что, солдат? За то, что ты разрушил мой теннисный корт? За то, что напал на меня и мою охрану? Это охрана не от тебя, а от вьетконговцев, их в джунглях в последнее время развелось видимо-невидимо. И в теннис играть никому покамест не запрещено, – сказал доктор Чонг. – Но я понимаю – судьба. В тюремной антисанитарии, к которой вы меня, безусловно, приговорите, будет не хватать моих крокодильчиков. Хотя фауна – дело наживное. Так ведь, солдат?

Доктор Чонг по-прежнему казался спокойным. Пальба утихла. На джунгли опускалась безмятежная тропическая ночь, слышалось стрекотание цикад и жалобные вопли изголодавшихся гиен. Вдыхая освежающий аромат приближающейся тропической ночи, доктор Чонг не спеша подошел к перилам и облокотился на них. Внезапно перегнулся через перила и бросился со скалы в пропасть.

Никитка-Один и Дюваль Дювала подумали, что доктор Чонг бросился со скалы в пропасть, но когда подбежали к перилам, увидели не распростертое внизу тело доктора Чонга, а парящий в направлении от виллы дельтаплан.

Доктор Чонг в очередной раз перехитрил всех. Полностью снаряженный и готовый к полету дельтаплан был прикреплен к перилам веранды с обратной стороны – с веранды ничего заметно не было, но стоило подойти к перилам, можно было схватиться за дельтаплан и спланировать вниз, что доктор Чонг и проделал. Предпринимать что-либо в ответ было поздно.

– Смотри! – Дюваль Дювала передал Никитке-Один прибор, похожий на бинокль.

Никитка-Один поглядел сквозь прибор и понял, что это бинокль для ночного видения. Из прибора струился зеленый, пронизывающий сумерки свет. Никитка-Один разглядел, как дельтаплан с повисшим на нем доктором Чонгом перелетает ограду фермы по разведению медиазавров, парит над кронами деревьев, пытаясь приземлиться, и...

Из зарослей высунулась морда взрослого медиазавра и ухватила дельтаплан доктора Чонга за единственное крыло: Никитка-Один увидел, как доктор Чонг барахтается в ремнях, не в силах из них высвободиться. Медиазавр, мотнув головой, утащил дельтапланериста в чащу джунглей. Деревья колыхнулись напоследок, и все замерло.

Никитка-Один почувствовал: это финал. Это мог быть только финал, слишком наплевательским сделалось у него настроение – такое бывает в самом конце фильма или книги. Поэтому Никитка-Один не слишком удивился, заметив «Айву»: телевизор висел за перилами, демонстрируя Никитку-Один на своем экране снизу вверх – конечно, если смотреть как полагается, из Никиткиной комнаты.

«Что-то давно ее не было видно, – с недетским сарказмом подумал Никитка-Один. – Посмотрим, проснулся ли папа?..»