Сцена 4

По прошествии нескольких месяцев. На стене портреты: счастливой, с ямочками на щеках, Оли и улыбающегося усатого мужчины – ее отца Павла Александровича. Оба в траурных рамках.

Марина Петровна: Спаси нас, Господи.

Заходит в комнату, шаркая тапочками по полу. Крестится на портреты. Освобождает окно от последнего, не актуального уже серебристого листа, после чего становится виден заваленный сугробами  лес и панельная многоэтажка напротив. В многоэтажке на уровне пятого этажа пробита дыра – огромная, размером в несколько квартир.

Рая: Марина Петровна, добрый день.

Марина Петровна: Раечка! 

В руке у соседки сигарета. Раиса курит, стряхивая пепел на пол.

Рая: Как жизнь, Марина Петровна?

Марина Петровна (с опухшими от слез глазами): Какая жизнь, Раечка? Вот сороковины у Оленьки сегодня. Кровинушка моя, и не пожила вовсе, восемнадцать годочков только и успело стукнуть.

Рая (ободряюще): Видная девка была.

Марина Петровна: Хорошо, что отец до этого дня не дожил. Он бы не пережил.

Рая (оптимистично): Все там скоро будем.

Марина Петровна: Что же это делается такое, Рая? За что только, Господи? За какие грехи?

Рая (смачно): Апокалипсис.

Марина Петровна: Пенсионеру из соседнего подъезда ногу по колено оторвало.

Рая: Жуть.

Марина Петровна: Володю Еремкина с моей бывшей работы напополам перерубило. 

Рая: Это сейчас часто.

Марина Петровна: Прасковья Семеновна уха лишилась.

Рая (заинтересовываясь): Как это?

Марина Петровна: Говорит, просыпаюсь утром с головной болью. Смотрю в зеркало, а уха нет. Как ножом срезало. Вместе с пол-кроватью.

Рая: Дела…

Обе смеются.

Марина Петровна: Спаси и помилуй нас, грешных.

Крестится.

Рая: А я, Марина Петровна, к вам по делу. Не разрешите мне вашей дыркой воспользоваться?

Марина Петровна (растерянно): Какой дыркой, Раечка?

Рая: В большой комнате. Она у вас не меньше полметра диаметром.

Марина Петровна: Не понимаю.

Рая: Так вы еще не слышали? Говорят, пси-мезоны дважды в одно место не попадают. Поэтому в дырках безопасно. 

Марина Петровна: Правда?

Рая: Говорят. Будто бы все государственные деятели сейчас, для сохранения, помещаются в специальные лифты, оборудованные в пси-мезонных дырах. Одна только проблема: больших дырок мало, поэтому каждая дырка диаметром превыше трех метров берется на специальный государственный учет. Ну, навроде памятников архитектуры, чтобы на всех государственных деятелей хватило. 

Марина Петровна (безразлично): Раечка, ты в моей дырке хочешь лифт с государственным деятелем оборудовать? 

Рая: Что вы, Марина Петровна, она же маленькая, в ней государственный деятель не поместится. Хочу кое-какие ценные вещички сложить для безопасности. Вы не против?

Марина Петровна: Нет, конечно. Я на дырку-то, чтобы прикрыть, картон постелила, ты прямо на картон и складывай, что захочешь. (Твердо). Ты, Раечка, за свои ценности не беспокойся, я за ними присмотрю. У меня как в банке.

Рая: Да я знаю. Только картон не подойдет, прогнется – его фанерным листом заменить надо. Я завтра принесу. Я бы в своей квартире дыру оборудовала, да у меня дырки совсем крохотные, в них три чемодана не поместятся. Так мы договорились?

Марина Петровна: Все сделаю, Раечка, как скажешь. Спаси, Господи, и помилуй.

Стук в дверь.

Рая: Кто бы это мог быть?

Появляются Жора и Ленчик, оба навеселе.

Жора: А я по привычке, звоню, звоню в дверь. Смотрю, чего это никто не открывает? Совсем забываю, что электричества нет.

Марина Петровна: Жора, Ленчик…

Ленчик: Тетя Марин, вы почему дверь открываете, не спросив. Сейчас опасно открывать, мародеров на улицах полно. С тех пор, как милицию распустили, число мародеров на улицах заметно увеличилось.

Марина Петровна: Нечего у меня брать, Леня.

Ленчик: Ну, чего брать, всегда найдется. В следующий раз обязательно спрашивайте, кто идет, не то беду наживете.

Жора: А я вам, Марина Петровна, должок зашел возвратить. Все сполна, как обещал: пять месяцев по сорок пять процентов, до копейки возвращаю. Хотите, считайте; не хотите, все равно считайте.

Протягивает полиэтиленовый пакет, туго набитый деньгами. 

Рая (хрипит): Да на них не купишь сейчас ничего.

Жора: А я виноват?

Передает пакет Марине Петровне. Та безразлично отставляет его в угол и в который раз спрашивает, не в силах отделаться от мучающего ее вопроса:

Марина Петровна: Что же такое творится, детки?

Жора: Пир во время чумы, ебыть. Давайте выпьем.

Достает из сумки бутылку виски.

Затарился под завязку, в аккурат хватит.

Разливает.

Ленчик: Будем здоровы.

Все пьют, а Марина Петровна только пригубливает.

Жора (с чувством выполненного долга): Хана наступает.

Ленчик: Ну, кому наступает, а кому и не очень.

Жора: Надеешься выжить?

Ленчик (заговорщицки): Думаешь, президенту страны позволят в пси-мезонную дыру провалиться? Не для того мы президента нашего избирали, чтобы ему от пси-мезона ни с того ни с сего окочуриться.

Жора (удивленно): А ты чо, уже президент страны?

Ленчик: Президент не президент, а улетаю вместе с президентом.

Марина Петровна: Куда, Ленчик?

Ленчик: В космическое пространство, тетя Марин, куда же еще? Туда, где нет пси-мезонов, где можно бродить по улицам, не опасаясь за свою драгоценную жизнь, где светит незнакомая звезда и снова мы оторваны от дома.

Жора: Собрался стать космонавтом?

Ленчик: Не космонавтом, а астронавтом – проект-то международный. Короче, я в секретном списке. Полечу за пределы Солнечной системы, как только достроят президентский корабль.

Рая (хрипит): Враки.

Марина Петровна: Я не понимаю, Ленчик, у меня что-то в голове в последнее время перепуталось. Ты прости меня, старуху. Как же космический корабль достроят, когда электричества второй месяц нет?

Ленчик: На генераторах достроят, вот я и полечу. Метро все равно не помогает, поэтому наша партия из-под земли на поверхность вышла. Мы теперь в космическом корабле президента офис арендовали.

Жора: Молодцы, ебыть.

Ленчик: Поговорить за вас, тетя Марин? Могу на космический корабль бортпроводницей пристроить. Будете самому президенту коньяк подавать в условиях невесомости.

Марина Петровна: Куда же мне на старости лет коньяк подавать, Ленчик? Жалко, Оленьки с нами нет, вот бы ей на космическом корабле прокатиться! Ей бы бортпроводницей понравилось. 

Жора разливает.

Жора: За Олю! За Серегу!

Марина Петровна (Раисе, поясняет): Оленька в один день с Сережей, одноклассником своим, погибла.

Ленчик: Ну, не только с Серегой… Серегу в один день с его молодой женой панелью придавило. Все трое, включая Ольку, в один день Богу душу отдали. За это полагается выпить.

Выпивают.

Жора: Вот и помянули.

Завинчивает бутылку и убирает обратно в сумку.

Мне пора, Марина Петровна. До свидания.

Ленчик: Я тоже пойду. Паковать вещички к полету.

Жора: Оптимист, ебыть.

Марина Петровна: Спасибо, детки, что зашли. Спаси вас Господь и помилуй.

Все направляются к двери.

Ленчик (держась за дверной косяк): Совсем забыл. Угадайте, тетя Марин, как космический корабль называется, на котором я полечу?

Марина Петровна: Как, Ленчик?

Ленчик: «Дети академика Синюхина». (Радостно). Поняли, поняли, тетя Марин? В честь научно-исследовательского теплохода, впервые исследовавшего пси-мезоны. Того самого, на котором дядя Паша в Аргентину плавал.

Выходят в коридор, откуда навстречу им бьет пыльная волна воздуха. Слышится треск разрываемых бетонных конструкций.