Сцена 7. Возле морга

Родственники Нины Семеновны, в темных одеяниях, толкутся у дверей скромного одноэтажного здания в самом закутке больничной территории.

Святослав: Как вы полагаете, Константин Федорович, глобальное потепление действительно имеет место?

Константин Федорович:  Это сложный вопрос, Святослав. С одной стороны, излишнее муссирование темы потепления в прессе заставляет в потеплении усомниться, с другой стороны – зимы-то в самом деле неприлично теплыми сделались. Думаю, для окончательного вердикта необходимы десятилетия тщательных климатологических наблюдений. 

Святослав: Будем наблюдать, значит.

Смотрит вверх. Вверху несколько кучевых облаков складываются в женскую голову. Это голова подозрительно знакомой старухи. Да, голова Нины Семеновны, собственной персоной, наблюдает с небес за столпившимися у дверей морга родственниками.

Что это? Смотрите! Это же Нина Семеновна! 

Все задирают подбородки.

Катерина: Мама?

Борис: Во, бабулька дает!

сестра Маруся: Нинка-сь? Ты?

Нина Семеновна: Я самая (отвечает покойница из-под облаков). Дай, думаю, поинтересуюсь, как мои на земле горюют, слезами по мне обливаются. Когда еще такое чудо из чудес увидишь?

Все смотрят на небо, веря и не веря.

сестра Маруся: Кака тама, Нинка?

Нина Семеновна (подделываясь под Марусину интонацию): Тута на верхотуре хорошо. Болезней никаких, инфляция нулевая, климат умеренно-теплый. Одно плохо – цельный день на арфе играть заставляют.

Катерина: Мама, на какой еще арфе? Что ты выдумываешь?

Нина Семеновна: На музыкальной. Пока восемь часов за смену не отпиликаешь, жрать не дают.

сестра Маруся: Чаво?

Нина Семеновна: Жрать-то чаво не дают? Нектара, вестимо. Здеся все нектаром питаются, с утра до отбоя.

сестра Маруся: Это чавой-то за нектар?

Нина Семеновна: Варенье абрикосовое… без косточек. 

Тамарка смеется.

Константин Федорович: Послушайте, это же невозможно. Не-воз-мож-но! Если, конечно, не диффузная кристаллизация при повышенной ионизации…

Впадает в задумчивость.

Нина Семеновна: Как скажете. Мы сами не уверены. Образование посредственное, доходящее до нуля, переходящее в отрицательное.

Борис: Дерзит бабулька.

С небес слышится щебет. Видно, как на жидкую прическу Нины Семеновны садится райская птичка.

Нина Семеновна: Гуля, Гуленька моя… Это же моя Гуленька, или вы не узнали?

Борис: И канарейку с собой на тот свет прихватила.

Тамарка: Нина Семеновна! Жить-то там, на небе, по крайней мере можно?

Нина Семеновна: Жить, Тамар, везде можно – ты уж мне поверь… Баста, время вышло, ангелы меня кличут! (Поворачивается и кричит куда-то в дальний космос). Да сейчас я, сейчас, потерпите минуточку! (Родственникам). Побежала, однако. А то за опоздание загремлю в самую райскую гущу на десять суток…

Облака расходятся.

Катерина: Мама, мама…

Из дверей морга выходит человек в халате.

Работник морга: Кто на прощание с усопшей? Прошу.

Родственники усопшей, не вполне пришедшие в себя, со счастливыми улыбками на лицах идут прощаться. Работник морга смотрит на них с недоумением.

Занавес