Сцена 1

Квартира Автора. Диван. Телевизор. В углу комод с большим зеркалом. На рабочем столе, в противоположном углу комнаты, компьютер с аксессуарами. Автор, мужчина с залысинами и впалыми щеками, расхаживает по комнате взад-вперед, сам с собой что-то решительно обсуждая.

Автор: Почему они не любят Чехова? Отчего равнодушны к Толстому? За что ненавидят Достоевского? Зачем человек так устроен, что все утонченное или возвышенное ему неинтересно, а простейшие мерзости жизни вроде насилия или секса мгновенно берут за душу? Почему, чтобы завоевать массового читателя, литератору недостаточно быть тонким психологом или отменным стилистом? Читатель не франкенштейн какой-нибудь, тот же живой человек — казалось бы, что должно его интересовать, кроме проникновения в загадки человеческой души, раскрытия тайн окружающей природы?

К примеру, я обожаю рыбалку, поэтому должен бы сочинять о рыбалке. Однако какие криминальные происшествия возможны на рыбалке, чтобы массовый читатель клюнул на обложку, на которой изображен дядька не с автоматом, а с подлещиком в руке? Не знаю, не знаю. Ну какие происшествия с рыболовами могут случиться? Поймают того же подлещика или окуня, а еще вернее, ни рыбешки не поймают, вот и все рыболовные происшествия. Но разве этим замечательна рыбалка в художественном произведении? Описать рыбную ловлю так, будто вы сами на ней побывали, передать цветовую гамму заката, прохладу вечернего ветерка, отблески костра на прибрежных соснах, отчаянье рыбака, у которого сошел с крючка пятикилограммовый судак, досаду женщины, наступившей на коровий блин, в конце концов, — вот в чем искусство литератора! Вот что писатель должен ежедневно оттачивать, добиваясь полного сходства с реальностью!

Только ничего этого испорченные массовой культурой читатели не понимают. Им подавай маньяков, траханье, ужасы. Закостенелые, погрязшие в дурном вкусе люди! И ведь никуда от них литератору не деться, потому как именно читатель диктует охочему до прибыли издателю, какие рукописи публиковать, а уж тот, потирая в предвкушении руки, транслирует писателю примитивные желания публики. И принужден бедный, поставленный в безвыходное положение писатель насиловать творческое «я», выдавая на поток чернуху за чернухой, маньяка за маньяком, насильника за насильником, когда душа, напротив, просит возвышенного и утонченного.

Подходит к комоду и смотрится в зеркало, в котором нехотя прорисовывается его отражение.

Ну скажи (пафосно обращается Автор к своему отражению), вот я в настоящий момент работаю над реалистической пьесой о рыбной ловле. Но разве можно из описания обыкновенной рыбалки сделать бестселлер?

Отражение: А то!

Становится в позу, ясно демонстрирующую, что имеет собственное мнение, отличающееся от мнения Автора в лучшую сторону.

Автор: Это каким же макаром, позволь спросить?

Отражение: Зависит от того, кто едет на рыбалку. Перечислить всех действующих лиц своей рыболовной эпопеи можешь? Сразу жанр будущего бестселлера и определим.

Автор: Почему нет? Главный герой — молодой парень-студент по имени Кеша… Иннокентий то есть. Иннокентий отправится на рыбалку на озеро Бармагыч со своим дядей Владимиром Федосеевичем, который заведует кафедрой в одном из московских институтов. С ними — на другой машине, хочу сказать — отправляется аспирант с той же кафедры по прозвищу Молчун, попутно занимающийся бизнесом. С Молчуном едут личный повар, тщедушный такой мужичонка по имени Иван Алексеевич, и подружка Настенька.

Отражение: Да, именно Настенька! Старинное русское имя, подходящее для любого бестселлера. Получается, всего рыболовов пятеро: дядя-профессор с племянником  и профессорский аспирант с подружкой и личным поваром. Как сделать так, чтобы барыга-издатель историю опубликовал? Как добиться, чтобы психопат-читатель книгу купил? Думай, писатель, думай… Вот, только задумался и уже придумал! Твои рыболовы обнаружат заброшенную охотничью избушку, а в избушке четыре тюка героина.

Автор (растерянно): Почему не марихуаны?

Отражение: Героин круче.

Автор: А почему четыре?

Отражение: Пусть будет пять.

Автор: А зачем наркоторговцам прятать пять тюков героина в заброшенной охотничьей избушке?

Отражение (всплескивая руками): Да вот, блин! Его же учишь, как лучше, а он еще и выкобенивается! Какая тебе, на хрен, разница, зачем? Возьми любой бестселлер и спроси у автора, зачем. Можно подумать, он сам знает, зачем. Да ни зачем! Чтоб неразвитого читателя подманить, понятно? Надо же героин где-то прятать, так отчего не в заброшенной лесной избушке? Ты будешь слушать, или тебе уже слова не скажи?

Автор (с неохотой): Ну буду, буду.

Отражение: Твои рыболовы случайно наткнутся на избушку и перепрячут тюки с героином в укромное местечко. Когда банда нагрянет в избушку и обнаружит пропажу, начнется поиск крайних. Скоро крайние обнаружатся, благо они не особенно и прятались. Наивные горожане, откуда им знать, что на Бармагыче свирепствует беспощадная преступная группировка? Повяжут всю честную рыболовную компанию. Ивана Алексеевича для острастки поставят к стенке. Персонаж-то второстепенный – так, кулинар задрипанный, его не жалко. Или нет, Ивана Алексеевича поставят к стенке после того, как он вступит с бандитами в переговоры. Молчуну станут угрожать изнасиловать Наденьку, если он не переведет на Кипр миллион долларов, а дядю возьмут в заложники.

Автор: Погоди, откуда у Молчуна миллион долларов? Он, конечно, попутно с учебой в аспирантуре бизнесом занимается, джип с лодкой у него дорогие, наверное — но ведь Молчун не олигарх. У него не может быть миллиона долларов.

Отражение: Хорошо, пусть будет сто тысяч. Тем более, что бандиты не знают, что у Молчуна нет миллиона долларов… Ты записывай, записывай, а то не запомнишь, склеротик… Кеше перед нападением на лагерь удастся в последний момент улизнуть – возможно, он будет в это время на рыбалке или по нужде отойдет. Он попытается освободить дядю и остальных. Этот студент окажется прирожденным воином. Он станет скрываться в лесу, питаясь выловленной рыбой и собранными грибами, и уничтожать бандитов одного за другим, буквально голыми руками, с помощью разных веревочек, щепочек и арбалета, стреляющего отравленными стрелами. Последним будет уничтожен особо циничный главарь. После этого в Кешу влюбится Настенька, и книга закончится страстным поцелуем возлюбленных.

Автор: А Молчун? Настенька его девушка.

Отражение: Молчун попытается бежать на своем катере, но его настигнут на более мощных моторах и после продолжительной погони и перестрелки потопят. В живых останутся трое: Настенька, Кеша и Кешин дядя, который перегрызет веревку ржавыми плоскозубцами, ими же задушит предпоследнего бандита и из последних сил уползет в чащу, чтобы выползти из нее перед финальным поцелуем… Ну как, нравится?

Автор: Не очень. Не жизненно как-то. К тому же я в наркотиках ничего и не понимаю.

Отражение: А авторы других бестселлеров понимают, что ли? (Развязно). Тебе трудно угодить, привереда! Ну да ладно, записывай второй сюжет, я сегодня в ударе. Такую чернуху забабацаем, все издатели отпадут! Значится так. Настенька голышом купается в озере, что провоцирует сексуальную распущенность. Ее для затравки пускают по кружку, а потом…

Автор: Кого пускают по кружку, Настеньку или сексуальную распущенность?

Отражение: Настеньку, разумеется.

Автор: А Кешин дядя в кружке тоже участвует?

Отражение: А то как же!

Автор (которого вдруг прорывает): Что ты такое говоришь?! Что мелешь, придурок несчастный? По-твоему, заслуженный пятидесятилетний профессор способен в присутствии своего племянника, аспиранта и еще одного немолодого человека потрахать аспирантову подружку?  Как ты себе это представляешь, хотелось бы знать? Как мне этот разврат описывать? Так, что ли? (Декламирует). Дядя расстегнул на всхлипывающей Настеньке бретельки лифчика, потом спустил с девушки трусы. «Подержи, Иннокентий, чтобы не брыкалась, — попросил он племянника, нагибая Настеньку поудобней. — Сейчас враз управлюсь». Кеша с Иваном Алексеевичем накрепко ухватили и прижали к земле извивающееся Настенькино тело, в то время как дядя, расстегнув ширинку, пристроился со стороны широкой и белой задницы. «Молчун, не хочешь поучаствовать?» — предложил он занимающемуся снастями Молчуну, у которого был научным руководителем. «Вы трахайтесь, трахайтесь, Владимир Федосеевич, я к вам потом присоединюсь. Мне спиннинг настроить надо», — махнул рукой Молчун. Для Молчуна рыбалка, не в пример аспирантуре, была делом серьезным.

Отражение (кротко): Думаешь, Настенька будет против?

Автор: Да Настенька-то, может, и не против, да вот профессора в качестве насильника представить трудновато.

Отражение: Тебя послушать, так профессура вообще не размножается.

Автор: Может, и размножается, но есть художественная правда, в конце концов! Я могу следовать только художественной правде, а не буду ей следовать — полноценного художественного произведения не получится. Да наверняка и не размножается профессура. Она еще в студентах и аспирантах размножается, а после получения профессорского звания у нее совсем другие интересы, научные и педагогические.

Отражение (поскучневшим голосом): Ну, если педагогические и героин в заброшенной избушке обнаружить нельзя, значит, рыбалка отменяется. Пиши на другую тему, иначе не видать тебе бестселлера, как своих ушей. Не знаю даже, что предложить… Из личного опыта что-нибудь опиши.

Автор: Из чьего личного опыта?

Отражение: Своего, разумеется. Какой-нибудь необычный сексуальный или криминальный случай.

Автор (нервничая): Какой еще сексуальный или криминальный случай, когда я больше всего люблю на рыбалку ездить?! И вообще — или тебе не известно? — у меня законная супруга на руках имеется, так что существо я вполне заурядное и законопослушное, в групповухах не участвую, ничем криминальным не занимаюсь.

Отражение: Не занимаешься, так займись.

Автор: Чего?

Отражение: Возьми и убей жену, а убийство опиши в художественном произведении. Приобретешь бесценный криминальный опыт, заодно бестселлер создашь. Да, не забудь перед убийством потрахать бедняжку на прощание — психология непередаваемая, тебе в литературной деятельности очень даже пригодится. Лучше, конечно, трахать сплоченным писательским коллективом…

Автор (нервничая все сильней): Каким еще писательским коллективом? Я тебе что, член Союза писателей, что ли? Не люблю групповухи.

Отражение: Ладно уж, обойдемся без писательского коллектива. Просто замочи, и все. Замочишь жену и все художественно-достоверно опишешь… Ну, чего примолк? Скажешь, никогда об этом не подумывал?

Автор (потупясь): Нет… отчего же… Подумывал, конечно, врать не стану. Кто же об убийстве жены не подумывает?

Отражение: Или, скажешь, жена у тебя не стерва?

Автор (совсем смущаясь): Почему не стерва? Стерва, разумеется.

Отражение: Так замочи ее на хрен, к вящему торжеству изящной словесности! От жены избавишься, заодно создашь бессмертное художественное произведение, бестселлер с большой буквы.

Автор: А рыбалка как же?

Отражение: Рыбалку похерь к такой-то матери. Рыбалкой займешься после того, как дело сделаешь.  

Автор: Мысли такие — об убийстве, имею в виду, — мне, конечно, в голову приходили… но мысли только, не действия. С другой стороны, насколько бы глубже Федор Михайлович «Преступление и наказание» написал, если бы личный опыт пересказывал, если бы сам старуху-процентщицу топором по башке тюкнул.

Отражение: Во-во! Начинаешь соображать.

Автор (мотает головой): Нет, все равно не могу.

Отражение: Смотри, рыболов, перестанут печатать. Или по-быстрому приобретай криминальный жизненный опыт, необходимый для написания бестселлера, или останешься у разбитого корыта. Решать-то тебе, недотрога.

Расстроенный автор усаживается на стул перед зеркалом, обхватив голову руками. Отражение, кажущееся не менее озабоченным, чем автор, тоже обхватывает голову руками и тоже задумывается. Так, напротив друг друга, они сидят продолжительное время.