Эпизод первый: Телевизор проникающего действия

В среду Никитка Юрьев вернулся из школы раньше, чем обычно. Учительница английского заболела, и шестой урок отменили. Здорово получилось!

На звонок никто не откликнулся, потому что никого не было дома. Вздохнув, Никитка еще раз огляделся, нет ли кого на лестничной площадке. Папа строго-настрого предупреждал, что нельзя самому открывать дверь, если кто-то незнакомый стоит на лестничной площадке. Боялся, что это окажется грабитель: Никитка откроет дверь, а в нее вместе с Никиткой зайдет грабитель и унесет из квартиры ценные вещи.

На лестничной площадке никого не было. Никитка еще раз внимательно осмотрелся и достал из портфеля ключ. Затем самостоятельно отпер дверь и тут же захлопнул ее за собой на замок. Теперь он чувствовал себя намного уверенней.

– Эээй?.. – вопросительно крикнул он из коридора на всякий случай.

Никто не отозвался. Дома никого не было, и это было здорово. Здорово, потому что обед в школе выдали сухим пайком, в котором находились вафли, яблоко и абрикосовый джем. Вафли Никитка съел по дороге, а яблоко и абрикосовый джем захватил с собой. Яблоки Никитка любил и собирался състь сам, а абрикосовым джемом он намеревался пожертвовать ради какой-нибудь благородной цели... Чтобы накормить младших братиков витаминами, к примеру.

У Никитки было два братика – Егор и Денис, близнецы. Егор был старшим из близнецов, потому что родился на пятнадцать минут раньше Дениса, а Денис младшим, потому что родился на столько же минут позже Егора. Они учились в той же школе, что и Никитка, только в первом классе. Вопрос, полезны или не полезны первоклассникам абрикосовые витамины, Никитка и намеревался сейчас обмозговать. Обмозговывать такой неординарный вопрос следовало не спеша и в одиночестве.

Занятый мыслями, мальчик присел на тумбочку, достал из портфеля яблоко и откусил приличный кусок.

«Упаковка джема маленькая, не больше одной столовой ложки, – прикидывал Никитка так и сяк, в задумчивости продолжая откусывать. – Пожертвовать ее не жалко, тем более что абрикосовый джем изрядная гадость, ничуть не лучше манной каши. Кому пожертвовать, Егору или Денису, вот в чем вопрос. Абрикосовый джем любят оба, но упаковка одна, маленькая. Если подарить обоим, чего доброго, подерутся или перепачкаются – мама будет ругаться. Если подарить кому-то одному, точно подерутся. Придется съесть самому».

Это было мудрое решение. В глубине души Никитка порадовался, как правильно поступает: другой бы на его месте смалодушничал и отложил невкусный джем на потом, а Никитка молодец, сразу покончит с неприятной работой, потому что не боится трудностей.

Нельзя начинать новое дело, не закончив старое, поэтому, прежде чем приступать к джему, мальчик догрыз яблоко. После того, как от яблока остался крошечный влажный огрызок, достал упаковку абрикосового джема. Невольно на Никиткином лице отразилась страдальческая гримаса, настолько джем обещал быть невкусным... Но оказался так себе, бывает и похуже.

Тут в Никиткину голову пришла великолепная мысль, что надо бы угостить папу или маму. Раньше абрикосового джема в сухом пайке не бывало: вдруг папа с мамой вообще абрикосового джема не пробовали? Это разом решало проблемы: во-первых, предотвращало конфликт между Егором и Денисом, которым становилось не из-за чего драться, а во-вторых, отпадала необходимость глотать противный абрикосовый джем... Досадно, что к тому времени, как Никитка собрался отложить джем в сторону, от него ничего не осталось.

Внезапно в голову мальчика пришла еще более замечательная мысль – сегодня был прямо-таки День Замечательных Мыслей, столько их приходило в голову.

«Егор с Денисом тоже получили на обед по сухому пайку, – сообразил Никитка. – Надо сказать им, когда придут, чтобы угостили родителей. Близнецов двое, поэтому маме с папой достанется по упаковке джема каждому. Пусть не жадничают, откормыши».

Все-таки не зря он считал себя на редкость сообразительным мальчиком, а домой приносил только пятерки с четверками и редко-редко тройки с двойками.

Радуясь, как быстро из тупикового положения нашелся выход, Никитка разулся и побежал в ванную мыть руки. Вспомнив, что съел немытое яблоко, он вместо мытья рук тщательно прополоскал рот холодной водой: теперь, если во рту и оставались какие-то микробы, они были смыты в раковину.

Покончив с микробами, Никитка скорчил в зеркало рожицу и рассмеялся. У него было на редкость хорошее настроение. В дневнике красовались две пятерки, одна по рисованию, а другая за поведение. Никитка даже вытащил из портфеля дневник, чтобы еще раз полюбоваться отличными оценками. Бывают же такие везучие дни! Ко всему прочему уроков задали мало, поэтому можно заняться делами.

Первым делом Никитка решил включить телевизор, посмотреть, может, что интересное показывают – мультфильмы там или еще что.

Телевизоров в квартире было два: первый, «Горизонт», стоял в большой комнате, в которой Никитка обитал вместе со своими младшими братиками, а второй, «Айва», располагался в маленькой комнате – той, в которой обитали мама с папой.

Никитка подумал, подумал и пошел в маленькую комнату. «Айва» в маленькой комнате показывала больше каналов, хотя не очень качественно – по экрану постоянно пробегала противная рябь. У «Горизонта» в большой комнате проблем с рябью не возникало: никакой ряби, потому что большинство каналов занимала сплошная беззвучная чернота. Папа говорил, что чернота из-за общей антенны, а мама – что у папы руки растут не из того места. Это она так шутила: руки у папы росли из обычного места, и телевизоры были нормальные – они стояли в квартире больше десяти лет, сколько Никитка себя помнил, и работали почти без поломок, особенно после ремонта.

К сожалению, ничего стоящего по телевизору не шло, Никитке даже взгрустнулось. Маячили какие-то джунгли, не то сериал, не то фильм про живую природу, но ничего такого, на чем стоило бы заострить внимание.

Не выключая телевизор – а вдруг что интересное покажут? – Никитка пристроился на любимой папиной софе и заглянул в дневник еще раз. Две пятерки, это вам не одна пятерка, даже если за поведение! Мальчик подкинул дневник вверх, и тот подлетел к самому потолку, откуда спикировал обратно в руки, совсем как планер. Подкинул еще – дневник, капельку не долетев до потолка и зашуршав днями недели, возвратился в руки.

В третий раз Никитка, признаться, немного не рассчитал: промазал, если называть вещи своими именами. Дневник, распластав страницы несколько шире, чем первоначально, спланировал не в Никиткины руки, а в сторону телевизора. Никитка даже испугался, что телевизионный экран разобьется. Страшно представить, что будет: папа приходит домой и видит «Айву» разбитой. А ведь папа всегда говорил: подумай, Никитка, как я тебя вылуплю, прежде чем какую-нибудь глупость сотворить! Вылупит не вылупит, а компьютера точно не даст – не играть Никитке на папином компьютере по меньшей мере месяц. Но гораздо страшней, что скажет мама: ей разбираться будет некогда – она сначала прибьет Никитку, потом папу, а потом и Дениса с Егором, если те не успеют спрятаться.

По счастью, экран телевизора не разбился. Дневник, легко миновав экран, упал на влажный мох под растением, немного напоминающим папоротник. Возможно, это и был папоротник, кто знает. Никитка сначала ничего не понял, но потом его словно током тряхануло – такого в начале своего второго десятка он никак не ожидал увидеть! Дневник находился прямо перед Никиткой, но... в телевизоре. Мальчик, поднявшийся с софы подобрать дневник, озадаченно притормозил, рука его осталась в вытянутом состоянии. Наконец Никитка сообразил, что это невозможно – помотал головой и полез за дневником под телевизор.

Он хорошо понимал, что закинуть дневник в телевизор нельзя, поэтому рассудил, что дневник залетел за телевизор. Для своих лет Никитка был очень рассудительным ребенком и мыслил на удивление рассудительно. То, что дневник пролетел сквозь экран, ему, конечно, почудилось, с кем не бывает. Пять уроков с пятнадцатиминутными перерывами – не шутка, знаете ли: такое перенапряжение для детского организма.

Никитка почти успокоился и принялся шарить в пыли между проводами и удлинителями, хотя папа и говорил, что это смертельно опасно. За телевизором дневника не было, и под телевизором тоже. Дневника вообще не было в комнате.

Ничего не понимая и боясь поверить собственным глазам, Никитка поднялся с колен и с опаской взглянул на светящийся телевизионный экран. Дневник оставался под папоротником, совсем близко. Мальчик видел, как на дневник пытается взобраться большущий красный муравей, с трудом взбирается и исчезает между страницами. Таких больших муравьев в средней полосе не водится, Никитка был в этом совершенно уверен. В джунглях возможно, но в Москве – точно не водится, по крайней мере в их микрорайоне.

Тут мальчик обратил внимание, на какой странице раскрыт дневник: на прошлой неделе. Все правильно: вот четверка по литературе и пятерка за словарный диктант. Расписание заполнено его почерком – никаких сомнений, это его дневник, но...

Никитку впервые в его жизни прошиб холодный пот, и было из-за чего. Неизвестно, что лучше: разбить телевизор или потерять школьный дневник. Тому, что дневник провалился в телевизор, мама как пить дать не поверит, что тогда? Можно сказать, что дневник отобрали взрослые мальчишки – отобрали, и все. А вдруг придется давать показания в милиции или школьной директрисе? Нет, нужно придумать что-то правдоподобное... А если дневник потерялся сам? Выпал в дыру в портфеле? Где дыра? Нужно срочно проковырять дыру гвоздиком, тогда все сойдется. Жалко портфель, но мама потом зашьет. Нет, не получится: какая нужна дыра, чтобы в нее выпал целый дневник! И почему выпал дневник, а другие тетради не выпали?..

Интересная заваривалась каша. Некоторое время Никитка тщетно пытался придумать, как ее расхлебать, но в голову ничего не лезло, – если и лезло, то нечто недостойное ученика средней образовательной школы.

Между тем на телевизионном экране ничего не происходило. Дневник оставался лежать на влажной тропической почве вне пределов Никиткиной досягаемости. На главный школьный документ заполз второй муравей, а сверху капнула большая капля росы. По счастью, капля угодила в переплет, на котором учительских записей не было.

«Стоп, стоп, стоп... – подумал Никитка. – Почему вне пределов досягаемости?»

Он огляделся, лихорадочно ища хоть чего-нибудь. Схватил пульт управления телевизором, приблизил его к экрану и... На мгновение экран исказился легким волнением, будто чашку с чаем встряхнули, потом все выровнялось, словно ничего не было. Ничего себе, ничего не было: задняя половина пульта осталась в Никиткиной руке, а передняя мягко вошла в экран! Никитка продолжал видеть целый пульт, при этом заднюю половину держал в руке, а переднюю наблюдал по телевизору, причем обе половины составляли единое целое. Любопытное, надо сказать, зрелище.

Для окончательной проверки Никитка затолкал пульт внутрь телевизора. Тот безоговорочно перевалился по ту сторону экрана, спружинил о ствол папоротника и отлетел в заросли, совсем скрывшись с глаз. Никитка еще раз представил, что его ожидает... Бр-р-р... Дневник надо было спасать, спасать во что бы то ни стало!

Решившись, школьник осторожно притронулся к экрану указательным пальцем. Ровным счетом ничего не произошло. По экрану, как прежде, пробежало волнение и сразу замерло. Никитка сунул палец поглубже и с удивлением увидел собственный палец в телевизоре, при этом ничего необычного не почувствовал. Еще раз вздохнув, мальчик по локоть засунул руку в телевизор и попытался дотянуться до дневника – тот лежал близко, не хватало самой малости, десяти-пятнадцати сантиметров. Ну же, еще чуть-чуть!

Ничего не получилось: нужно было наклониться пониже, для чего требовалось просунуть в телевизор плечи – вместе с головой, разумеется. Ничего не оставалось, как выполнить этот беспримерный акробатический трюк, иначе прости-прощай, школьный дневник Никитки Юрьева.

Так мальчик сам впоследствии рассказывал, хотя в тот момент сомнительной свою затею не находил. Если бы Никитка мог предвидеть, чем затея в конце концов обернется, то плюнул на показной героизм и спокойно дождался родителей: книжку бы какую-нибудь занимательную почитал или «Лего»-конструктор пособирал, перед тем как отец поговорит с ним по душам – нашел бы, чем отвлечься от мрачных мыслей... Но нет, самым важным на тот момент представлялось спасение дневника. Казалось, так просто – наклонись и подними: не будет тогда ни маминых криков, ни отцовского ремня, ни нудных объяснений с классным руководителем Маргаритой Владимировной... вообще никаких неприятностей.

Зажмурившись, Никитка погрузился в телевизор. Левой рукой уцепился за гладкий пластмассовый край и, перегнувшись вовнутрь, дотянулся-таки до вожделенного документа. Оставалась секунда, чтобы впрыгнуть вместе со спасенным дневником обратно в комнату, но именно в этот момент что-то произошло. Сгоряча Никитке показалось, что произошло землетрясение, но скорее всего не землетрясение, но нечто подобное: ощущение было такое, будто Никитку схватили за ноги и рывком подняли к небу, или схватили землю и рывком подняли над Никиткиной головой. От неожиданности мальчик потерял равновесие и уцепился за дневник обеими руками.

Какое-то время Никиткины ноги болтались в воздухе, а сам он пытался изобразить стойку на руках. Акробат из Никитки Юрьева был никудышный, недаром по физкультуре ему выше твердой четверки с минусом никогда не ставили. Немного покачавшись на руках, тело незадачливого школьника рухнуло на спину, подмяв под себя папоротник и другие кустарники и ударив владельца затылком обо что-то твердое – не исключено, что о пульт телевизора. На короткое мгновение в глазах ребенка потемнело: Никитка потерял сознание.