19. Автор: Обещанное завтра наступило, а проспавшийся Анатолий так и не придумал, как объяснить товарищам по подполью невыполненное задание. «Не имею права рассказывать о том, что произошло в фашистской резиденции, между мной и гауляйтером, – честно признался он на утреннем собрании подпольного актива. – Но могу сообщить: задачи по ликвидации фашистского прихвостня уже не стоит». Голова со вчерашнего трещала, Анатолию было нехорошо. «Как то есть не стоит? – подал голос Никодимов, взгляд которого не обещал Анатолию приятных расспросов. – Что-то перестаю я тебя понимать, Бефстроган. – Никодимов опустил приставку «товарищ», что больно резануло слух Анатолия. – Перестаю понимать, – повторил Никодимов еще более тревожным тоном. – Как же так получилось, что фашист остался жив-здоровенек, тогда как ты, с пистолетами в кармане, находился с ним в одной комнате?». «Это военная тайна, товарищи, которую я не имею права разглашать. Будем считать, что гауляйтера решено временно пощадить, для использования по окончании войны в ином качестве». Валечка и Машенька сидели рядышком, не проронив ни слова, лишь редко перемаргивались в удивлении от того, что дедушка о чем-то – вероятно, очень важном – спорит с дяденькой Бефтроганом. Разумеется, девчата были расстроены тем, что гауляйтер остался жив. Одна Софья Даниловна виду не подавала, ни одна морщинка на ее лице не дрогнула, однако Анатолий понимал: неудачу их совместной боевой операции библиотекарша тоже переживает, только по-своему, скрытно от окружающих. Никодимов поднялся на ноги. Никогда еще не видел рабочего Анатолий таким обиженным. «Я сорок лет на советскую власть биндюжником оттрубил, и за эти сорок лет ни одного нарекания или выговора от начальства не получил. Неужели мне, трудовому человеку, Генеральный штаб не доверит военной тайны?» В словах Никодимова была своя выстраданная рабоче-крестьянская логика, и Анатолий заколебался, доверится ли этим милым, рискующим вместе с ним людям. Через мгновение колебаний решился: довериться – во всяком случае, взрослым подпольщикам, потому что не чувствовал себя вправе рисковать жизнями несовершеннолетних пионерок. «Девочки, идите поиграйте, – предложил Анатолий Валечке с Машенькой, вскрывая ящик с гранатами и протягивая пионеркам по паре штук. – Вы ведь не против? – подчеркнуто официально обратился он к настороженно наблюдавшему за ним Никодимову. – Ваши внучки уже большие, пусть внесут посильный вклад в дело борьбы с немецко-фашистскими извергами». Никодимов, помедлив, кивнул. Внучки, просияв от счастья, схватили подарки и выскочили на улицу. Сейчас же с улицы донеслись сильные гранатные разрывы, звон разбитых стекол и вопли раненых. Софья Даниловна и возвратившийся на стул Никодимов приготовились услышать то, что собрался поведать им Анатолий. «Товарищи! Немецкий гауляйтер – наш, советский разведчик, действующий, подобно нам, под прикрытием. Решение о ликвидации гауляйтера, принятое нами без согласования с Москвой, было ошибкой, товарищи». Анатолий видел, как снявшие с души тяжкий груз сомнений подпольщики оживились, закивали в ответ головами. С улицы послышалось еще несколько разрывов, таких близких, что стены явочной квартиры задрожали, а затем в распахнувшиеся двери вбежали раскрасневшиеся Валечка с Машенькой. «Дедуля! Дедуля!». Торопясь и захлебываясь от счастья, девочки рассказывали, как они кинули гранаты под ноги полицейскому патрулю, как испугавшиеся предатели в страхе бежали от советских гранат, а осколки настигали и укладывали их в дорожную пыль. Подпольщики снисходительно улыбались. Одному Анатолию было грустно: со слов гауляйтера выходило, что санитарки на оккупированной территории нет. Наверное, она благополучно вышла из окружения и воюет сейчас на одном из многочисленных фронтов Великой Отечественной, не подозревая, как дважды спасенному политруку хочется обнять ее, прижать к сердцу, покрыть обнаженное комсомольское тело поцелуями… |
|
Приветствую Вас, Гость
Пятница, 29.03.2024, 13:13
Михаил Эм © 2014 | Бесплатный хостинг uCoz