Сцена 1

Середина XIX века. Одна из таверн Остенда, которую Маркс и Энгельс избрали для встречи. Цель встречи — договориться о совместной тактике на предстоящей конференции Союза коммунистов. Сейчас Маркс и Энгельс сидят на широкой скамье и пьют вино. Маркс — приземистый, широкий в кости семит с иссиня-черными волосами, которые, кажется, лезут из каждой его пóры. Энгельс, напротив, высокий и белокурый мужчина арийского происхождения. Обоим на тот момент менее тридцати лет.  

Маркс: Неплохо, неплохо, генерал! Ты меня по-настоящему взбодрил…

Маркс в шутку называет Энгельса генералом за его военную выправку, которой тот обязан военной службе, а сам откликается на прозвище Мавр. Что же касается того, чем Энгельс взбодрил Маркса, — действительно, в руках Энгельса какие-то бумаги, чтение которых он только что закончил. Это наброски программного документа, который собутыльники собираются представить на конференции.

Эта сволочь (продолжает Маркс ранее начатую мысль) просто вскипит, когда коммунисты объявят о закате их исторического господства, о том, что близок час неизбежного, о том, что живой оголодавший товар с кирками в руках, выкидываемый с работы вследствие машинной цивилизации, настолько проникся самосознанием, что не желает получить лишь общественно-необходимое, отдавая фабрикантам жирный излишек, а намерен забирать все, что вывозит из фабричных узилищ на своих горбах.

К столику подходит только что появившийся в таверне молодой человек и почтительно прислушивается.  Маркс продолжает говорить:

Не филистерская благотворительность, не эти гнилые, как в стоячем болоте, затхлые демократические идеалисты, желающие смазывать язвы от нещадной эксплуатации заживляющим маслицем, а полное социальное преобразование, которое однажды и навсегда решит вопрос справедливого распределения прибавочного продукта. Когда по цепочке скованных наемными узами фабричных рабочих пройдет судорога пролетарского самосознания…

Энгельс (замечая молодого человека): А, вот и вы, Конрад! (Марксу). Умерь свой пыл, Мавр, хотя бы на мгновение… Позволь представить тебе Конрада Шрамма, одного из самых молодых участников Союза коммунистов.

Конрад (застенчиво): Я счастлив познакомиться с вами, гражданин Маркс. Я читал ваши статьи и столько слышал о вас от гражданина Энгельса!

Маркс: Присаживайтесь, молодой человек. Рад каждому, кто не принадлежит этой клике буржуазных свиней. Они считают себя ужасно сметливыми существами, но при этом не замечают ножа социального возмездия, уже сверкающего над их жирной шеей.

Конрад присаживается.

Энгельс (Марксу, о своей рукописи): Так ты думаешь, неплохо?

Маркс: Неплохо, но заглавие стоит изменить.

Энгельс: Изменить?

Маркс: Сделать акцент на слове «манифест».

Энгельс: Манифест Союза коммунистов?

Маркс: Геркулес эксплуатируемого класса только поднял голову — этим буржуазию не запугать. Нужно что-то новое, незнакомое, чтобы буржуазия онемела от ужаса, как будто к ней в постель забралось живое и юркое насекомое. Насекомое перебирает по коже мохнатыми лапками, а спящий, парализованный страхом и неизвестностью, не в силах двинуться, чтобы зажечь лампу и стряхнуть с себя этот кошмар.

Энгельс: Может, Коммунистический манифест?

Маркс: Нет, хотя «комунистический» должно быть упомянуто… Манифест Коммунистической партии — вот какое название подходит.

Энгельс: А в остальном?

Заказывает еще вина.

Маркс: Форма прокламации тоже несовершенна, генерал (уверенно говорит он, принимая от трактирщика кувшин). Тебе слишком понравилось командовать на поле боя, и теперь ты пытаешься так же командовать словами нашего манифеста, как будто это послушные солдафоны, подчиняющиеся движению твоего мизинца. Давай сюда бумаги.

Вырывает у Энгельса бумаги и зачитывает.

Что такое коммунизм? Коммунизм есть учение об условиях освобождения пролетариата. Что такое пролетариат? Пролетариатом называется тот общественный класс, который добывает средства к жизни исключительно путем продажи своего труда, а не живет за счет прибыли с какого-нибудь капитала, — класс, счастье и горе, жизнь и смерть, все существование которого зависит от спроса на труд, т. е. от смены хорошего и плохого состояния дел, от колебаний ничем не сдерживаемой конкуренции. Одним словом, пролетариат, или класс пролетариев, есть трудящийся класс XIX века.

Кидает бумаги на стол и ставит на них кувшин с вином.

Когда насекомое заползает под одеяло, оно не пищит: «Бойся меня, спящий в своей кровати сладким сном, потому что я тебя сейчас укушу. На месте укуса образуется страшный нарыв, который будет беспокоить тебя при каждом движении, отчего ты навсегда потеряешь аппетит и расположение духа». Нет, ядовитое насекомое просто пищит, и этим своим ничего не значащим природным писком говорит больше, чем могли бы сказать все поэты, начиная Эсхилом и заканчивая нашим другом Гейне.

Энгельс: Кстати, как поживает Гейне?

Маркс: Он показался мне слишком сонливым… Однако, возвратимся к манифесту. Буржуа необходимо огорошить сразу, начальной  фразой, иначе эффект от прокламации будет утерян.

Энгельс: Бойся коммунизма, европейская буржуазия?

Маркс: Что-то вроде этого.  

Энгельс: Лучше: страшитесь…

Маркс: Да, «страшитесь» намного лучше! Закажи еще вина, друг… Прекрасный портер. Многие из класса, обкрадываемого на прибавочную стоимость, этих несчастных пауперов, вынужденных потеть на своих нанимателей по четырнадцать часов в сутки, не попробуют ни глотка такого напитка за всю свою унылую жизнь.

Энгельс: Страшитесь, европейские буржуа, коммунизма.

Маркс: Это мне нравится.

Энгельс: Он неудержимо распространяется по Европе…

Маркс: Он бродит по Европе, как чумный призрак, опустошая города и окрестности. Это призрак коммунизма.

Энгельс: Сильно сказано, Мавр!

Маркс: Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма. Буржуазия содрогнется от ужаса, когда мохнатое коммунистическое насекомое заползет к ней в теплую постельку. Выпьем по этому поводу, мои единомышленники!

Пьют.

Конрад (застенчиво): Вы так хорошо говорите, гражданин Маркс… Я бы так никогда не смог.

Маркс: Это неудивительно. Для того, чтобы хорошо говорить, не нужно иметь кабинет с высоким потолком — нужно родиться Цицероном. А вы, я погляжу, толковый молодой человек…

Энгельс: Кстати, Мавр… Ты недавно упомянул, что нуждаешься в хорошем помощнике. Конрад мог бы оказать тебе существенную помощь в секретарской работе, а я ради нашего общего дела — покрывать канцелярские расходы.

Конрад: Неужели это возможно? (От волнения даже привстает со скамьи). Доверьтесь мне, гражданин Маркс, я справлюсь.

Маркс (Энгельсу): А форма черепа у него подходящая? (Конраду). Ну-ка, молодой человек, присаживайтесь поближе ко мне, не бойтесь. Сейчас я ощупаю форму вашего черепа, чтобы определить, подходите ли вы для секретарской работы.  

Ощупывает голову Конрада.

Ого, у вас продолговатая форма черепа, молодой человек! (Энгельсу). Помяни мое слово, генерал, вот такие молодые бойцы с продолговатыми черепами, как этот юноша, поведут за собой пролетариат на последний непримиримый штурм буржуазных твердынь и уничтожат в конце концов классовые противоречия. Частная собственность на средства производства будет сломлена, а политическая власть завоевана! Не попросить ли нам по сигаре, генерал, потому что после портера у меня неодолимая тяга к дорогим сигарам?

Энгельс (кричит): Пошлите кого-нибудь за сигарами, трактирщик! Я плачу.

Вокруг шумно и весело.