Сцена 1 Квартира Сидоровых, в которой находятся Сидоров и его мама. Сидоров: Мама, мне грустно. Мама Сидорова: Почему, сыночек? Сидоров: Потому. Что. Мама Сидорова: Опять издатели? Сидоров (взрываясь): А что издатели? Ну, издатели. При чем тут издатели? Мама Сидорова: Я думала… Сидоров (со злобным наслаждением): Я бы душил издателей голыми руками, одного за другим, за то, как они с нами, писателями, поступают. Мама Сидорова: Не говори так, сыночек. Сидоров: У Эдгара По были с издателями серьезные проблемы. У самого Эдгара По, вдуматься только! Мама Сидорова: Не надо так говорить. Сидоров: Амброз Бирс был влиятельнейшим человеком в «Сан-Франциско Экзэминер», но и ему приходилось издаваться за собственный счет, тиражом 250 экземпляров. Мама Сидорова: Ты говоришь со зла. Сидоров: Лавкрафта издатели третировали. Мама Сидорова: Не все же издатели плохие? Наверное, среди них попадаются и хорошие. Сидоров (с горячностью): Нет! Не попадаются! Ни одного! Гоголь говорил, что первого встреченного издателя следует повесить на первой попавшейся березе. Мама Сидорова: Неужели? Сидоров: Если не веришь, почитай «Избранные места из переписки с друзьями». А как они издевались над Достоевским, мама, как они издевались над Достоевским?! Достоевского я издателям ни за что не прощу. Ни-за-что. Ни-ког-да. Мама Сидорова (стыдливо улыбаясь): Так ты из-за Достоевского? Я подумала… Сидоров: Что я из-за себя… Закрывает лицо руками. Мама Сидорова: Не надо переживать, сыночек. Невезение когда-нибудь закончится. Гладит вихрастый сидоровский затылок. Сидоров: Не надо, мама. Не надо. Мама Сидорова: Все будет хорошо. Сидоров: Со мной и так все хорошо. Мама Сидорова: Вот и хорошо, что хорошо. Продолжает гладить. Сидоров (яростно): Я добьюсь, чтобы мои романы ужаса были опубликованы. Мама Сидорова: Конечно, добьешься. Наверное, ты просто недостаточно стараешься, а когда постараешься как следует… Сидоров (с искренней обидой): Но я стараюсь как следует. Оттачиваю стиль каждый день. Мама Сидорова: Вот и молодец, что оттачиваешь. Сидоров: Ведь я умею писать страшно. Смотри, вот этот отрывок из моей повести ужасов «Маразматики, или Возмездие навылет», он же по-настоящему страшный, вместе с тем реалистичный! Когда я его писал, у меня мурашки по спине ползали. Находит нужный файл и с выражением постепенно нарастающего на лице ужаса зачитывает. В парке была детская площадка, а на детской площадке – песочница. В ней, благо погода стояла теплая и солнечная, играла в кулички маленькая девочка. Неожиданно к девочке подошел хулиган и отобрал у нее совочек. Девочка заплакала, размазывая по щекам слезы обиды. «Как вам не стыдно, молодой человек?» – обратился к хулигану Любомир Иванович, проходивший поблизости. «Тебе чего, дядя?» – взъерепенился хулиган и пырнул Любомира Ивановича ножом в живот. После этого схватил совочек и убежал. «Аааа!» – страшно закричала девочка, лишившаяся совочка. Любомир Иванович пошатнулся и выронил портфель, пытаясь засунуть выпавшие внутренности обратно в живот. Потом упал на газон и затих, конвульсивно подергиваясь конечностями. Все это происходило на глазах Степана Валериановича, старого друга Любомира Ивановича. Мама Сидорова: Аааа! Сидоров (с воодушевлением): Пробрало? Наконец-то, пробрало?! Признайся, тебе стало по-настоящему страшно? Мама Сидорова: Что это такое? Указывает на диван, откуда из-под одеяла свешивается длинный хвост. Сидоров: А, это. Это варан. Мама Сидорова: Кто? Сидоров: Большая ящерица с Комодских островов. Я его сегодня на улице подобрал. Смотрю: лежит под деревом, и никому до него дела нет. Я и подумал: этому одинокому существу еще хуже, чем мне. Мама Сидорова: Вот как? Сидоров: В свернутом состоянии он напоминает рогалик, поэтому я назвал его Рогаликом. Мама Сидорова: Действительно, напоминает. Сидоров: Рогалик, Рогалик… Хвост на диване оживает. Мама Сидорова (просительно): Сыночек… Сидоров: Что, мама? Мама Сидорова: Нет, ничего… Ты не знаешь, вараны с Комодских островов пьют пастеризованное молоко? Сидоров: Не знаю. Мама Сидорова: Пойду налью вам с Рогаликом пастеризованного молока. Сидоров: Мне не надо, я занят. Мама Сидорова: Продолжишь оттачивать стиль? Сидоров: Да. Продолжу. Мама Сидорова: Отточишь и понесешь в издательство? Сидоров (с надрывом): Что же мне еще остается, если я родился писателем? Я не виноват, мама – это ты меня таким родила. Мама Сидорова: Но… Сидоров: Не начинай сначала, прошу тебя. Мама Сидорова: Может, попробуешь отнести в издательство что-нибудь другое? Если не печатают романы ужасов, напиши про любовь. Сидоров: Я мастер ужасного жанра. Мама Сидорова: Мне тетя Сима недавно дала почитать одну очень увлекательную книжку про любовь… Сидоров: О чем ты говоришь, мама? При чем тут тетя Сима? Про какую увлекательную любовь? Эдгар По и не подумал бы писать про любовь, даже под страхом смертной казни! Лавкрафт и Амброз Бирс на любовь чихали! И у Гоголя про любовь практически ничего не написано! А Достоевский спал со своими машинистками – вот тебе и любовь! Мама Сидорова: Ты мог бы… Сидоров: Нет! Ни за что! Мама Сидорова (вздыхая): Пойду принесу Рогалику молока. Уходит на кухню. Сидоров: Теперь ты понимаешь, Рогалик, отчего мне грустно? Ты мне сочувствуешь, дружище? Хвост на диване утвердительно помахивает в ответ. |
|
Приветствую Вас, Гость
Вторник, 23.04.2024, 21:34
Михаил Эм © 2014 | Бесплатный хостинг uCoz