Эпизод пятый: Реклама, реклама и еще раз реклама

Исчезло буквально все: исчезли пальмы, остролистые папоротники и яркие тропические цветы, исчезли птицы в кронах деревьев и редкие солнечные лучи, пробивающиеся сквозь преграду листвы. Все джунгли исчезли – исчез даже Дюваль Дювала.

Никитка находился в светлом безразмерном помещении. Помещение казалось безразмерным, потому что не было стен и потолка, вместо которых имелись непонятные столбы. Сначала Никитка подумал, что это столбы, а потом решил, что скульптуры. Это были очень странные скульптуры: обычно скульптуры изображают собой какого-нибудь знаменитого человека, который гуляет, читает книжку или просто сидит на скамеечке, а эти скульптуры изображали столбы. Каждый из столбов не походил на соседний: одни были прямыми, другие наклонными, а некоторые соединялись перемычками, из-за чего Никитка и решил, что это не просто столбы, а скульптуры.

Скульптуры стояли в два ряда: ближний ряд был невысокий, в два Никиткиных роста, а второй – дальний – намного выше. Зато в дальнем ряду находилось меньше скульптур, две или три.

Никитка отступил на пару шагов, чтобы разглядеть ряд пониже, и понял, что никакие это не столбы и даже не скульптуры, а просто огромных размеров буквы. Отступив еще на пару шагов, он прочитал: Р-Е-К-Л-А-М-А. Теперь мальчик понимал, что дальний ряд скульптур образует название телевизионного канала, по которому крутят сериал, в который Никитка так опрометчиво угодил.

Значит... значит, это реклама – Дюваль Дювала предупреждал, что будет реклама. Никитка находится в телевизионной заставке, которую показывают перед каждым рекламным блоком: рекламный блок прерывает фильм или другую телевизионную передачу на несколько минут, потом снова следует телевизионная заставка – и передача возобновляется.

«Айва» неподвижно замерла напротив скульптур. Никитка видел, что папа от его крика не проснулся, однако после предупреждения Дюваль Дювала будить папу опасался. Надо бы во всем разобраться... Ох, не вовремя угодил он в рекламу!

Сообразить, что случится дальше, в самом рекламном блоке, Никитка не успел – реклама началась.

Опять все исчезло, и все появилось. Женщина на кухне готовила обед. Попробовала – поморщилась: не понравилось. Женщина подумала-подумала, достала с полки большую миску серебристого цвета и перелила суп в нее. Снова попробовала – на этот раз понравилось. Голос произнес:

«В миске из аллюмопласта
Ваш обед вкусней гораздо».

После этих слов хозяйка достала из кармана фартука большой молоток и принялась методично разбивать посуду, за исключением волшебной миски серебристого цвета. Фаянсовые брызги летели во все стороны. Металлические предметы, которые женщина не могла разбить, она в азарте разрушения корежила, как могла. Ее лицо казалось сосредоточенным, но оставалось при этом удивительно безмятежным, словно во время медитации.

«Оставьте на своей кухне только посуду из аллюмопласта, – пропела женщина прямо в подлетевшую к ее прекрасному лицу «Айву». – И Ваш обед станет питательней и вкусней, чем у соседа».

Только Никитка собрался спросить, у кого обед будет питательней и вкусней, если сосед тоже приобретет посуду из аллюмопласта, как уже началась – Никитка и не успел заметить, когда, – другая реклама.

Теперь Никитка находился в полной детских игрушек комнате вместе с незнакомой девочкой. Он с девочкой сидел на полу и играл, когда девочка вскочила на ноги и сказала:

– Пойдем посмотрим, что делает мама.

Никитка собрался было спросить, чья мама, как вдруг, сам того не желая, тоже вскочил на ноги и, взявшись с девочкой за руки, вместе с ней тихонько прокрался в ванную комнату. Другая женщина – по всей видимости, та самая, которую девочка ошибочно называла мамой, – принимала в ванной комнате душ. Никитка поразился, как странно эта женщина одета. Он считал, что душ принимают голыми, но голыми у женщины были только голова и плечи, напротив которых висела «Айва»: все, что у женщины находилось ниже, было одето в скафандр для глубоководного погружения. Для того, чтобы не забрызгаться, сообразил Никитка.

Приняв душ, женщина смазала волосы мазью серебристого цвета, которую выдавила из тюбика, затем принялась наматывать волосы на бигуди и закреплять бигуди резинками. Голос – другой, чем в рекламе зубного порошка, но столь же доверительный и взволнованный – сообщил:

«Прочность волосам придаст
Гелевый аллюмопласт».

Женщина накрутилась и захлопнула дверь в ванную комнату, но тут же распахнула. Никитка с девочкой, изумленные, вздохнули: бигуди с головы женщины – одетой, кстати, уже не в скафандр для глубоководного погружения, а в обыкновенный халат, – исчезли, а волосы приобрели восхитительно серебристый оттенок.

Голос повествовал:

«В нашем твердом геле для волос содержится аллюмопласт, придающий волосам несравненную прочность. Испытания показали, что волосы, обработанные аллюмопластом, выдерживают напряжение на разрыв в пятьдесят тонн. Волосы становятся прочными, как броня. Вам на голову запросто может свалиться кирпич, но не беспокойтесь – прическа не пострадает. Мы гарантируем, ни один волосок не упадет с Вашей головы после обработки аллюмопластом. На аллюмопласт легко наносится любая масляная краска. Если Вы любите свои волосы, Вы обработаете их аллюмопластом».

– Как я выгляжу? – спросила улыбающаяся женщина у детей.

– Мама, и мне покрась! – завизжала восхищенная девочка, кидаясь матери на шею.

Однако уже началась – Никитка и не успел заметить, когда, – другая реклама.

Теперь Никитка находился перед огромным, занимающим половину комнаты зеркалом. В руках у мальчика была огромная зубная щетка, а на губах – чудовищной ширины улыбка. Самостоятельно так широко Никитка ни за что бы не улыбнулся, поэтому улыбка обеспечивалась специальными металлическими зажимами, растягивавшими Никиткины губы в разные стороны. Никитка не мог пошевелить головой, но бойко размахивал зубной щеткой – с помощью механического зажимного устройства, крепко охватившего его руку.

Бархатный голос над ухом продекламировал:

«Если хочешь быть зубастым,
Пользуйся аллюмопластом».

В воздухе перед Никиткой возник нарядный тюбик зубной пасты. Очень большой тюбик, плавно покачивающийся в воздухе. Тюбик сам по себе раскрылся, из него выполз жирный белоснежно-зеленый червяк зубной пасты. При этом зажимы, растягивавшие Никиткины губы в улыбку, растянулись еще шире. Выползший из тюбика червяк выжидательно изогнулся наподобие того, как изгибается перед броском кобра. Никитка, не могущий из-за зажимов двинуть рукой или помотать головой, чуть не закричал от ужаса. Однако изогнувшийся червяк бросился не на Никитку, а на его зубную щетку, где и уложился колечком.

Ручное зажимное устройство задвигало Никиткиной рукой, а губное зажимное устройство раздвинуло Никиткины щеки до предела. Никитке казалось, что еще немного, и губы разорвутся – ничего, обошлось. Никиткина рука, ведомая механическим устройством, вставила в рот зубную щетку и задвигала ею влево-вправо.

«Оп-па», – сказал голос, когда Никитка закончил чистить зубы.

Никитка взглянул и обомлел. Его зубы – в общем-то, обыкновенные зубы мальчика среднего возраста – стали вдвое чище и втрое больше. Он чувствовал, что зубная паста с добавлением аллюмопласта оказала на зубы увеличивающее и укрепляющее воздействие: казалось, положи сейчас ему в рот металлическую арматуру – и арматура будет перекушена с одного укуса. По счастью, арматуры поблизости не оказалось, поэтому пришлось ограничиться клацаньем зубов и металлической улыбкой во весь рот. Но самым поразительным было то, что зубы изменили природный цвет – теперь они были блестяще-серебристого цвета, как самолеты.

 «Айва» со спящим папой на экране навыворот лезла в рот – так, демонстрируя серебристые Никиткины зубы, старалась выслужиться.

Слава Богу, что всему приходит конец – закончилась и реклама. Никитка снова оказался между скульптурами и даже успел побродить между ними, пока скульптуры не исчезли.

«Как там Дюваль Дювала?» – подумалось Никитке перед возвращением к новоприобретенному другу.