Как была обнаружена третья рукопись

Третья рукопись, хотя вовсе не рукопись, была обнаружена через несколько дней после обнаружения второй.

Дело было так. Поднимаясь к себе в квартиру, я столкнулся на лестнице с соседским Колей – тем самым смуглым ребенком рыжего гастарбайтера, квартиру которого заливало водой. Коля доставал из мусорного ведра консервные банки из-под сладкой кукурузы и по одной выкидывал в мусоропровод, каждый раз закрывая и вновь открывая мусоропроводную крышку. С его забинтованной, лежащей на перевязи рукой по-другому не выходило.

Вздохнув, я взял мусорное ведро двумя руками и вывалил в мусоропровод. Внизу загрохотало.

– Спасибо, – поблагодарил Коля.

Это было первое – и последнее, замечу – слово, которое я услышал от мальчика.

– Пожалуйста.

И Коля убежал с пустым ведром вниз по лестнице.

Что-то в произошедшем показалось мне странным, зацепило внимание, но что именно – сообразить я не мог. Минуты через две я сообразил, что ответил Коле на языке тупинамба, и покрутил головой от недоверия к тому, что мне сообразилось. С какой это стати я заговорил языке тупинамба? Потом догадался: Коля сказал мне спасибо на языке тупинамба, поэтому я ответил пожалуйста на языке тупинамба – том, на котором было спрошено.

Но каким образом?! Во всем мире на языке тупинамба – мертвом языке южноамериканских индейцев, – разговаривают лишь два человека: я и знаменитый японский профессор Сикимицу! Чтобы мальчик из соседней квартиры заговорил на мертвом языке – это было нечто абсолютно несуразное, неслыханное, непредставимое. Было очевидно: меня наглым образом дурачат. Уж не знаменитый ли японский профессор Сикимицу лично приехал в Москву обучить соседского Колю нескольким словам на языке южноамериканских индейцев? Если мое предположение верно, как мог профессор Сикимицу, презрев седины и научную этику – обыкновенные правила приличия, в конце концов! – позволить себе столь коварный розыгрыш?

Негодуя, я бросился вниз по лестнице, чтобы звонить в квартиру, снимаемую рыжим гастарбайтером – звонить не переставая, совсем как он названивал в мою дверь во время квартирного потопа. Я жаждал объяснений. Силой своего праведного гнева я был не прочь уничтожить не только шутника-соседа с его порезанным Колей, но и пресловутого японского профессора Сикимицу, оскорбившего в моем лице всю отечественную науку.

Дверь приотворилась. Из щели выглянуло знакомое обгорелое лицо.

– Здравствуйте, – вежливо сказал я.

– Здравствуйте, – ответил гастарбайтер, не сопротивляясь.

– Сейчас ваш ребенок выносил мусор, – приступил я к вынужденному разговору. – И… э-э-э… В-общем, ваш Коля разговаривает на мертвом языке южноамериканских индейцев тупинамба. Не кажется ли вам, что это слишком? И что вы можете добавить в свое оправдание?

– Ах, вот оно что, – ответил сосед и оглянулся, по всей видимости на провинившегося Колю.

– Да, вот оно что, – твердо повторил я.

– Теперь я понимаю, почему вас так заинтересовали те наскальные письмена в компьютере, – произнес рыжий гастарбайтер, о чем-то размышляя.

– Вот именно.

Своей суровостью я давал понять, что отступать не намерен.

– Хорошо, – как-то сразу сдался сосед. – Погодите минуточку.

Он скрылся в квартире и через минуту появился вновь, протягивая мне пластмассовую коробку.

– Что это? – спросил я презрительно.

– Это вам, – пояснил сосед снизу. – Ненужное я потер, там только полезная информация. Все равно скоро нас засосет, – добавил он что-то не совсем вразумительное.

– Но… – начал я.

– Вам лучше с этим ознакомиться. Честное слово, после вы поймете… И относительно языка тупинамба тоже.

Дверь мягко затворилась перед моим носом.

В раздумьях возвращался я на пятый этаж. В конце концов, сосед мог отрицать, что его ребенок заговорил на языке тупинамба, однако не стал этого делать. Уже хорошо – можно надеяться на продолжение диалога. Если соучастие в розыгрыше профессора Сикимицу будет доказано, у меня появляется шанс на разоблачение своего научного оппонента. Можно предположить, что знаменитый японский профессор Сикимицу опустился до заурядной бытовой шутки, будучи не в силах опровергнуть выдвигаемые мной блистательные научные гипотезы.

Но при чем здесь коробочка?

Я вернулся домой и с нетерпением раскрыл ее. В коробочке находились два предмета: стеклышко необычной формы и цилиндр с двумя выступами, отдаленно напоминающий батарейку.

Первой моей мыслью было: сосед снизу издевается. Я вскочил на ноги, чтобы раз и навсегда выяснить отношения с этим загорелым негодяем, но потом засомневался. С чего бы так издевательски надо мной шутить: на сумасшедшего сосед не походил, да и по обращению выглядел более чем интеллигентным, хотя загорелая внешность и вызывала определенные вопросы.

Присмотревшись, я обнаружил на стеклышке пазы, соответствующие выступам на батарейке, и совместил их. В этот момент в моей голове возникли мысли, причем не мои – что, согласитесь, было бы понятно и естественно, – а чужие. Испугавшись непривычного ощущения, я тотчас разъединил пазы с выступами, и чужие мысли прекратились. Видя, что ничего опасного со мной не происходит, я снова совместил пазы стеклышка с выступами цилиндра, и чужие мысли вновь зазвучали в моей голове.

Если разобраться, в этом не было ничего странного: Пицикотль вел дневник в виде наскальных письмен, испанский конкистадор Родригес делал записи на пергаменте, а рыжий гастарбайтер фиксировал мысли на стеклышке странной формы, позволяющем транслировать мысли непосредственно в человеческий мозг, благо технология в XXIV веке это позволяла.

Да, уважаемые дети – человек, которого я считал рыжим гастарбайтером, оказался человеком из будущего! Я бы ни за что этому сообщению не поверил, но я историк – мне известны и не такие истории, а гораздо, гораздо более удивительные, – тем более что история, услышанная мной в собственной голове посредством совмещения стеклышка с цилиндром, пролила окончательный свет на события, произошедшие четыреста лет назад с индейским мальчиком Пицикотлем.

Все прозвучавшие в моей голове чужие мысли я старательно, слово в слово, переписал. Вот эти записи, можете с ними ознакомиться.