Сцена 5

Там же через несколько дней. Вечер — в окно светит яркая луна. Закутанный в одеяло Автор лежит на диване и завороженно на луну смотрит. Из кухни выходит жена.  

Жена: Сегодня в магазин хлеб мягкий завезли, из пекарни. По­пробуй, какой горячий.  

Автор: Не хочу.

Жена: Да и черт с тобой… Какой-то ты сегодня не такой.

Автор: Какой не такой?

Жена: Подозрительно задумчивый.

Автор: Болею.

Жена (удовлетворенно): Ага, понятно, что болеешь… (Каким-то – экспериментальным, что ли — тоном). Хочешь… рыбу тебе пожарю?

Автор: Это ты сегодня не такая. Ты же рыбу на дух не переносишь. Обычно, если я тебя прошу приготовить рыбу, брезгливо мне отвечаешь: «Фу, какая гадость! Она же рыбой пахнет!». Твои подлинные слова.

Жена: Ну как хочешь… Мне-то, в конце концов, что за дело?

Гордо удаляется на кухню.  

Автор (самому себе): В самом деле, что это с ней? Неужели порошок Папы Карло подействовал? Ай да порошок!

Хотя нет, не подействовал — не мог так быстро подействовать, поэтому на лучшее надеяться не приходится. Вероятно, обыкновенная демоническая провокация. Сначала, как водится, притворяется человеком, потом — в самый неожиданный и потому болезненный для мужа момент — выскакивает наружу: или выкрикивает какую-нибудь особую скабрезность, или делает какую-нибудь непредставимую гадость, которую особенно тяжко принимать от близкого и родного человека.

Просто демон научился притворяться еще более лицемерно, чем прежде. Спросить у мужа, не приготовить ли на ужин рыбу! Подумать только — на ностальгические чувства, что ли, эта циничная тварь рассчитывает? Может, еще прекратит повышать голос по всякому поводу и без повода? Или подушку с одеялом принесет, бережно застелет на диван и скажет, целуя мужа в натруженный лоб: «Отдохни, любимый!» Или спросит: «Любимый, мне сегодня пол пропылесосить нужно. Когда лучше, чтобы тебе не помешать?» Или пододвинется поближе со словами: «Милый, я тебя люблю. Как хорошо, что ты у меня есть». Сука, лицемерная сука! «Хочешь, я тебе рыбу пожарю, любимый?» Так издеваться над мужем, который тебе ничего плохого не сделал! Который работает как проклятый, чтобы прокормить семью! Который вынужден сносить ежедневные оскорбления, а на людях изображать легкую семейную размолвку, хотя в минуту проявления демонической сущности с удовольствием удушил бы виновную.

В комнату входит жена.  

Жена: Любимый, мне сегодня пол пропылесосить нужно. Когда лучше, чтобы тебе не помешать?

Автор: Что??? Как ты меня назвала?

Жена: Любимым.

Автор в ужасе отшатывается и надувается, словно красный воздушный шарик.  

Автор: Сука! Сука! Что ты делаешь? Что ты делаешь? Как ты можешь быть такой лицемерной? Что ты мне тычешь в рожу своим пылесосом, когда всю жизнь испоганила? Зачем притворяешься, думаешь, я не знаю, что ты обо мне думаешь? Мне все о тебе известно? Явилась из загробного мира и полагаешь, никто не заметит? Как ты могла на это понадеяться? Посмотри на себя, в тебе же ничего человеческого не осталось — только слепец может принять тебя за человека. Но меня-то ты не проведешь, сколько ни притворяйся! Мне известно, кто ты на самом деле: злобная нечеловеческая тварь, с которой невозможно договориться по-человечески. Ты не человек, ты другая — это о тебе сняты фильмы «Чужой», «Нечто», «Тварь из преисподней» и «Бруклинский вампир». И тебе тоже известно, что мне о тебе все известно. Спишь и видишь, как свести меня в могилу. Твоя, как и остальных женщин, заветная мечта: чтобы мужья обеспечили вас на всю вашу оставшуюся нечеловеческую жизнь, а потом сдохли. Зачем мужья нужны, когда они свидетели вашего перерождения? «Прости, дорогой муженек, я буду о тебе вспоминать, если мне недостанет завещанного тобой содержания, а в остальном покойся с миром!» Кишки ты мне совсем выела, сука,  и душу вымотала.

Жена удовлетворенно смотрит на мужа и убегает на кухню. Слышно, как она набирает телефонный номер. Затем из кухни раздается ее оживленный голос.  

Жена (радостно): Галя, здравствуй. (Сочувственно). Я тебя не отвлекаю, нет? Послушай, у меня тут такие дела. (Показательно рыдает в трубку). Мой-то как с цепи сорвался. Представляешь, я ему хотела ужин поставить, спросила, что лучше сделать, его любимую рыбу надумала пожарить, а он как вздыбится, как на меня набросится! Полчаса орал как ненормальный. (Пауза, во время которой боевая подруга высказывает слова одобрения и успокоения). Вот я то же самое ему сказала! «Какое хамство!» — говорю я ему. — «Какое хамство так измываться над женой!» Он что думает, я ему теперь вечно буду ужины готовить? Да сдался он мне, мужлан проклятый. Пользы от него, как от козла молока. Нашел себе домработницу, которая его и обстирывать будет, и кормить, и гавно за ним подтирать. Да пусть загибается, черт с ним.  

Оглядывается в комнату и прикрывает дверь, в результате чего голос становится неразборчив. Автор, который все слышал, приподнимается с подушки и хватается за голову.

Автор: И это то самое загубленное существо, которое, как я надеялся, встанет на путь осознания и исправления? Это его я, сострадательный человек, надеялся излечить при помощи порошка за девяносто девять долларов (какие деньги напрасно потратил!)? Этого демона, который обосновался в теле жены, как в безопасном убежище, и хохочет оттуда при первом удобном случае? Это загробное существо, которое из вредности превратило мою жизнь в ад? Которое ежедневно изводит меня? повышает на меня голос? выклевывает печень? требует не бить газетой кровососущих насекомых на потолке, а засасывать пылесосом (sic!)? вытягивает из организма последние жилы? орет, как отравленная: «Не пачкай грязными ботинками половой коврик!»? усаживается мне на затылок, чтобы долбить черепную коробку? требует ставить чайник носиком от стены, а посещать универсам исключительно после обеда? больно жалит, как только ее раздвоенный язычок выскакивает изо рта, что происходит на каждом вдохе и выдохе? забирает все заработанные мной деньги и при этом еще недовольна, что мало заработал?

Нет, не может такого быть! Не поверю, чтобы я настолько низко пал, что мог пожалеть это обернутое в халат потусторонее существо. После стольких безуспешных попыток договориться о мирном существовании, вернуть семейную идиллию в прежнее русло у меня не могло остаться к этому существу ни жалости, ни ностальгических иллюзий. Просто я утомился. Почувствовал себя не в своей тарелке, отчего в больной голове все перемешалось:  жены, демоны, собаки и тараканы. Жену не могло быть жалко, потому что ее захватил вездесущий демон. Демона не было жалко, потому что он заставлял некогда любимую жену лаять, как собака. Собаку не было жалко, потому что никакого особаченного соседа у меня отродясь не бывало, следовательно, и травить было некого. А вот тараканов…

Автор скатывается с дивана и, в поисках тараканов, забирается под него, не забывая при этом произносить монолог.

Несчастные, мирные животные, вы-то чем провинились? Вы незаметно бегаете по щелям, не делая ничего плохого, и лишь испуганно вздрагиваете хрупким телом, когда зловещий тапок взмывается над вашими головами. Молитесь, чтобы зловещее орудие убийства — зловещее, ибо единственное из всех орудий убийства убивает расплющиванием — задело по пути табуретку, отчего вы успели бы ускользнуть под спасительный плинтус, где спокойно перевести дух. Дрожите всем телом, боясь высунуться наружу. Но и расползаясь по щелям, тоже боитесь. Боитесь всего: того, что вас вытащат из щели за лапу и все-таки расплющат, и того, что случайно заденете оголенный электрический провод, и всего остального, что только способна изобрести ваша до смерти перепуганная фантазия, но более всего боитесь отравления. Садисты в домашних халатах изобрели массу веществ — твердых, жидких и газообразных, — вызывающих околевание и высыхание ваших по-спортивному плоских тел. Безжалостные истребители насекомых, люди разбрасывают, разливают и распыляют эти вещества всюду, куда только достают их пальцы, шланги и распылители, отчего беззащитные тараканы околевают и высыхают в самых неприспособленных для этого укромных уголках. Но и этого мало: даже вещества, не предназначенные для убийства тараканов — в частности, порошок Папы Карло — действуют на тараканов пагубным образом. Человеческие жены лишь сходят с ума, однако насекомые гибнут не понарошку. Их никто не отвозит в сумасшедший дом, чтобы лечить в условиях стационара, не подает по утрам судно, не кормит из мисочки, не прикладывает к черной спинке стетоскоп, спрашивая: «Вам лучше, больной?» Немногие экологические голоса в защиту насекомых глушатся официальной пропагандой. Более того, тараканы — по понятным причинам — не могут обратиться к адвокату, что неслыханным образом нарушает их административные права. О тараканах некому позаботиться, поэтому они самые обездоленные существа на земле. Люди, будьте гуманны! Не обижайте тараканов!

Жена выглядывает из кухни и некоторое время слушает. Потом кидается к телефону, на радостях забывая притворить дверь.  

Жена: Галя, Галя, это снова я. Послушай только — мой-то совсем рехнулся! Нет, не понарошку, а взаправду. Ты догадайся, что он сейчас предложил? Догадаешься? Сказал, что убивать тараканов негуманно, потому что каждая капля тараканьего яда может быть использована на более человеколюбивые цели, ты представляешь! Если бы ты только слышала! Вообще, он последние дни сам не свой: бормочет что-то, заговаривается, на луну часами смотрит. Часами, представляешь? Вчера целый вечер смотрел не отрываясь. А с утра на меня наорал, чтобы я телевизор выключила, потому что, понимаешь ли, ему эти телевизионные рожи видеть тошно. По-моему, это рецессивной сугрессией называется. Да, вот именно,  рецессивной сугрессией. Как считаешь, нормальный он после этого?

Пауза, во время которой Галя на том конце провода высказывает авторитетное суждение.

Да-да, вот и я о том же!  У него и голова чаще стала болеть, раньше так никогда не болела. Может, он такой ненормальный от лекарств сделался: наглотался в детстве анальгина, а на старости лет начинает сказываться? Как думаешь, может шизофрения развиться из-за анальгина? Он же шизофреник, у него чувство реальности утеряно. И книги такие странные, одна странней другой: чем дальше, тем странней. А знала бы ты, какую ахинею он сейчас пишет, прочитаешь – не обрадуешься! Про рыбалку, представляешь? Полный бред, читать невозможно. Пыжится, пыжится сутками напролет, только куда ему до Семеновой или Донцовой. Они намного лучше него пишут. Что?.. Как ты думаешь?.. Чего опасаешься?.. Нет, с ножом на меня пока не набрасывается. Но веришь ли, Галя (здесь голос демона, получившего новый питательный повод для размышлений, становится плаксивым), я начинаю бояться. Вот те крест, боюсь, что в один прекрасный день на меня с ножом набросится. Он же псих законченный, по всему видно. Мне знакомые так и говорят: «У тебя муж какой-то ненормальный, сдала бы ты его в психушку, что ли, чтобы ненароком кого ножом не пырнул!» А я пока не сдаю, жалею. Все-таки столько лет вместе прожили, может, поправится еще… Нет, нет, Галя, не надо меня утешать. Я все выдержу: и тараканов его поганых, и луну, и телевизор выключенный. Выдержу даже, если муж в сумасшедшем доме окажется, хотя силушек моих терпеть его глупости не осталось. Все нервы, подлец, измотал. Мне бы, по-хорошему, в санаторий поехать подлечиться на месяц, да куда там…  

Автор, закончивший монолог о тарканах, заглядывает на кухню. Что-то на кухне высматривает.  

Ай! Галя, извини, я тебе потом перезвоню!

Автор: Нож где?

Жена (испуганно): Какой нож? Зачем тебе нож?

Автор: Костромской сыр порезать.

Жена (с явным облегчением): Ступай ложись, сама порежу!

Автор возвращается на диван. Жена отрезает кусок сыра, небрежно бросает на тарелку и относит мужу, после чего бегом возвращается к телефону.  

(Плаксивым тоном). Галя, Галя, ты знаешь, что сейчас было? Зашел на кухню и спрашивает, где ножик… ему, видишь ли, костромского сыра захотелось порезать. А я не верю ему, ну совершенно не верю, что это он сыр порезать хотел… Он, по-моему, все больше и больше на острые предметы косится. Имею я право за свою жизнь опасаться или не имею? Вдруг схватит тесак, да мне вместо костромского сыра по башке съездит? А у меня ребенок, он с каникул скоро возвратится, что тогда? Да и мне на тот свет из-за его шизофренических замашек рановато, как думаешь, а? Может, действительно психиатрическую неотложку вызвать? Пускай его посмотрят, продиагностируют в лечебнице, как полагаешь? Чувствую я, чувствую, без неотложки не обойдется… так, может, ее заранее вызвать? Ему же лучше: чем раньше к лечению приступят, тем раньше вылечат. Как думаешь? Если еще раз ненормально себя поведет, сразу же вызывать? Вот и я думаю. Пока, Галя, — пойду, посмотрю на него, а тебя буду держать в курсе дела.

Выглядывает из кухни. Автор уже за компьютером, пытается работать.  

Автор: Где, черт возьми, отвертка? Принеси мне отвертку! Я не могу больше сидеть на этом стуле, потому что он разболтался. Я его подкручу.  

Жена взвизгивает и скрывается в кухне, откуда слышатся гудки набираемого номера и взволнованная женская трель, сквозь общий поддельно-трагический тон которой прорываются торжествующие нотки.  

Жена: Алло, неотложная психиатрическая помощь? Приезжайте, пожалуйста, у меня муж свихнулся! Я за свою жизнь опасаюсь и за жизнь ребенка в особенности. У меня ребенок завтра с каникул возвращается, а у мужа чувство реальности утеряно. Нет, на психиатрическом учете не состоит, но уверяю вас, настоящий сумасшедший. Разговоры какие-то ненормальные и поведение неадекватное. Сейчас вот отвертку попросил, а зачем она ему? Не иначе как психическое обострение. А еще на луну глядеть обожает и в обмороки бухается… Приезжайте поскорей, пока худа не случилось.

Автор, так и не дождавшийся отвертки и оставивший всякую надежду починить разболтанный стул, ложится на диван. Жена трусливо следит за ним из кухни. Через некоторое время слышится звонок в дверь.

Это ко мне!

Бросается открывать. В комнату проходят Врач с Санитаром из неотложной психиатрической помощи. Жена о чем-то коротко беседует с ними на пороге, после чего прячется за спины медицинских работников, знаками указывая на Автора. Тот, пока супруга открывала дверь, успел подняться с дивана и теперь снова постукивает по клавиатуре.

Врач (обращаясь к Автору): Здравствуйте, больной.