10.

Он оказывается прав: следующее действие происходит в тюремной аптеке. Аптека расположена рядом с тюремной больницей, поэтому совсем рядом слышатся стоны умирающих. Тюремный аптекарь № 30664, клерк тюремного почтового отделения № 41557 и работник тюремной прачечной № 20331 коротают время по своему обыкновению.  

41557: Предлагаю открыть заседание нашего Литературного клуба Затворников.

20331 (развалившись на металлической табуретке): Послушаю, что вы там новенького накатали…

41557: Если других предложений не будет… Билли, надеюсь, вы не против?

30664 (не в настроении): Я не против.

41557: В таком случае заседание Литературного клуба Затворников считаю открытым. Друзья мои! Я тут от нечего делать дополнил мемуары своей жизни, так вот хочу узнать, что другие члены Литературного клуба Затворников думают о новых главах.

Зачитывает.

«Когда я узнал, что Хустон Ядовитая Змея ранил моего друга Джона, кровь во мне вскипела. Я вскочил на свою караковую кобылку и помчался в город. Колючки кактусов раздирали одежду в кровь, но я не обращал на колючки внимания. Снова и снова я взбадривал шпорами свою караковую кобылку, но она и без того спешила во весь опор. Двадцать миль пролетели как одно мгновение. Когда я во весь опор влетел в этот задрипанный городишко…»

Останавливается.

Билли, да ты не слушаешь?!  

30664: Я слушаю, полковник.

Щупает лоб.

41557 (качая головой): Черта-с-два ты слушаешь, Билли! Ты не слушаешь… Что с тобой происходит? В последние дни ты словно дыма от костра наглотался, сам не свой.

30664: Последние дни мне как-то не по себе.

41557: В чем же дело?

30664: Вам известно, как осуществляются поставки лекарственных препаратов в тюрьму?

41557: По конкурсу, должно быть.

Прислушиваются к стонам умирающих.

30664: Правильно, по конкурсу. А конкурс выигрывают друзья нашего начальства, поставляющие в тюремную аптеку всякую негодную дрянь. А я должен подписывать бумаги о ее приемке, как будто внезапно ослеп и оглох.

41557: И что вы надумали, Билли?

30664: Отказаться принимать в аптеку негодные лекарства.

Заключенные № 41557 и 20331 переглядываются.

41557: Билли, вам в колумбусской тюрьме остался какой-то год.

30664: Один год, верно.

41557: Зачем же кончать самоубийством, когда вольная жизнь маячит на горизонте?

20331: Эль правильно говорит. Если ты, Уильям, откажешься подписывать эти бумаги, то на белом свете наверное не задержишься. Начальник тюрьмы об этом позаботится.

30664: Что поделаешь, если я всего лишь отбывающий срок преступник…

41557: А начальник тюрьмы не преступник?

20331: Недавно одно индейца затащили в покойницкую, а он еще был жив. Так начальник приказал оставить индейца там, пока не помрет. Индеец помер, разумеется… Этого индейца звали Джоном. 

41557: Опомнитесь, Билли. Разве подонки, которые организуют фиктивные конкурсы, чтобы поставить в тюремную аптеку просроченные лекарства, не преступники? Кто из нас больший преступник, стоит разобраться. Я, к примеру, всего лишь грабил поезда, но никогда не причинял ни малейшего вреда здоровью окружающих… Если, конечно, окружающие вели себя благоразумно.

Заключенный № 30664 трогает свои виски.

20331: Точно, Эль… Это они преступники.

41557: Во всяком случае, гораздо большие, чем любой из нас.

20331: Уильям тем более не преступник. Он сочинитель.

41557: Само собой, сочинитель. Если бы я умел так складно сочинять, как Билли, я бы…

Хлопает себя по лбу.

Постойте-ка, Билли, а вы не из-за того пригорюнились, что рассказ отказались печатать в журнале? Признайтесь, вы из-за этого такой мрачный, а вовсе из-за конкурса поставщиков? 

30664: Рассказ действительно не приняли.

41557: Не потому ли, что он подписан заключенным? Вы же не подписали его собственным именем, Билли, вы не совершили такой великолепной глупости?

30664: Автором значится О. Генри.

20331: Какая-то незапоминающаяся фамилия.

41557: Действительно, незапоминающаяся… О. Генри, О. Генри, О. Генри… Зачем было брать незапоминающийся псевдоним, Билли?

30664: Я взял первый пришедший в голову.

41557: А что значит О.?

30664: Огюст, Оливье, Олджернон… Выбирайте, что больше понравится.

41557: Хорошо, пусть будет Олджернон Генри. Но, Билли, дружище, вы же не из почтового отделения тюрьмы Колумбуса отправили рассказ в толстый питтсбургский журнал?

30664: Разумеется, нет, полковник. Этот мсье Карно, приговоренный на десять лет за махинации с долгосрочными облигациями, сама любезность. Рассказ был отправлен через его племянницу.

41557 (в сердцах): Чего им в таком случае надо, этим издательским сколопендрам?! Пусть не печатают мои мемуары, но твой-то талант они обязаны заметить! Им что, грифы глаза повыклевали, или эти шарлатаны заливают уши воском перед выходом на работу, подобно тому парню, который не захотел слушать пение дельфинов?

20331: Что они там понимают, в этих журналах? Когда ты, Уильям, прочитал свой рассказ, я зарыдал впервые в жизни. До слез стало жалко этого взломщик сейфов, который решил завязать, да только пришлось ему раскрыться невовремя. А все из-за того, чтобы спасти ребенка… Слезы сами на глаза наворачиваются.

41557: Ничего, ничего, Билли. Все питтсбургские издатели еще перед тобой на коленях будут ползать, вот увидишь.

20331: Уильям, почитай что-нибудь из нового. Когда я слушаю рассказы Эля, мне хочется перевешать весь тюремный персонал к чертовой матери, а такое желание до добра в Колумбусе не доведет. А когда я слушаю твои рассказы, мне хочется… Иногда хочется плакать, а иногда… Не знаю, как лучше сказать… В общем, почитай что-нибудь, Уильям. Ночь такая долгая, а тебе до выхода из тюрьмы остается год. Кто мне станет читать рассказы из ковбойской жизни после твоего освобождения?  

30664: Есть у меня одна новая история…

Достает из кармана пару исчерканных и помятых листов.

«Чероки называли отцом Желтой Кирки. А Желтая Кирка была новым кладоискательским поселком, возведенным преимущественно из неоструганых сосновых досок и парусины. Чероки был старателем…»