10.
Он оказывается прав: следующее действие происходит в тюремной аптеке. Аптека расположена рядом с тюремной больницей, поэтому совсем рядом слышатся стоны умирающих. Тюремный аптекарь № 30664, клерк тюремного почтового отделения № 41557 и работник тюремной прачечной № 20331 коротают время по своему обыкновению.
41557: Предлагаю открыть заседание нашего Литературного клуба Затворников.
20331 (развалившись на металлической табуретке): Послушаю, что вы там новенького накатали…
41557: Если других предложений не будет… Билли, надеюсь, вы не против?
30664 (не в настроении): Я не против.
41557: В таком случае заседание Литературного клуба Затворников считаю открытым. Друзья мои! Я тут от нечего делать дополнил мемуары своей жизни, так вот хочу узнать, что другие члены Литературного клуба Затворников думают о новых главах.
Зачитывает.
«Когда я узнал, что Хустон Ядовитая Змея ранил моего друга Джона, кровь во мне вскипела. Я вскочил на свою караковую кобылку и помчался в город. Колючки кактусов раздирали одежду в кровь, но я не обращал на колючки внимания. Снова и снова я взбадривал шпорами свою караковую кобылку, но она и без того спешила во весь опор. Двадцать миль пролетели как одно мгновение. Когда я во весь опор влетел в этот задрипанный городишко…»
Останавливается.
Билли, да ты не слушаешь?!
30664: Я слушаю, полковник.
Щупает лоб.
41557 (качая головой): Черта-с-два ты слушаешь, Билли! Ты не слушаешь… Что с тобой происходит? В последние дни ты словно дыма от костра наглотался, сам не свой.
30664: Последние дни мне как-то не по себе.
41557: В чем же дело?
30664: Вам известно, как осуществляются поставки лекарственных препаратов в тюрьму?
41557: По конкурсу, должно быть.
Прислушиваются к стонам умирающих.
30664: Правильно, по конкурсу. А конкурс выигрывают друзья нашего начальства, поставляющие в тюремную аптеку всякую негодную дрянь. А я должен подписывать бумаги о ее приемке, как будто внезапно ослеп и оглох.
41557: И что вы надумали, Билли?
30664: Отказаться принимать в аптеку негодные лекарства.
Заключенные № 41557 и 20331 переглядываются.
41557: Билли, вам в колумбусской тюрьме остался какой-то год.
30664: Один год, верно.
41557: Зачем же кончать самоубийством, когда вольная жизнь маячит на горизонте?
20331: Эль правильно говорит. Если ты, Уильям, откажешься подписывать эти бумаги, то на белом свете наверное не задержишься. Начальник тюрьмы об этом позаботится.
30664: Что поделаешь, если я всего лишь отбывающий срок преступник…
41557: А начальник тюрьмы не преступник?
20331: Недавно одно индейца затащили в покойницкую, а он еще был жив. Так начальник приказал оставить индейца там, пока не помрет. Индеец помер, разумеется… Этого индейца звали Джоном.
41557: Опомнитесь, Билли. Разве подонки, которые организуют фиктивные конкурсы, чтобы поставить в тюремную аптеку просроченные лекарства, не преступники? Кто из нас больший преступник, стоит разобраться. Я, к примеру, всего лишь грабил поезда, но никогда не причинял ни малейшего вреда здоровью окружающих… Если, конечно, окружающие вели себя благоразумно.
Заключенный № 30664 трогает свои виски.
20331: Точно, Эль… Это они преступники.
41557: Во всяком случае, гораздо большие, чем любой из нас.
20331: Уильям тем более не преступник. Он сочинитель.
41557: Само собой, сочинитель. Если бы я умел так складно сочинять, как Билли, я бы…
Хлопает себя по лбу.
Постойте-ка, Билли, а вы не из-за того пригорюнились, что рассказ отказались печатать в журнале? Признайтесь, вы из-за этого такой мрачный, а вовсе из-за конкурса поставщиков?
30664: Рассказ действительно не приняли.
41557: Не потому ли, что он подписан заключенным? Вы же не подписали его собственным именем, Билли, вы не совершили такой великолепной глупости?
30664: Автором значится О. Генри.
20331: Какая-то незапоминающаяся фамилия.
41557: Действительно, незапоминающаяся… О. Генри, О. Генри, О. Генри… Зачем было брать незапоминающийся псевдоним, Билли?
30664: Я взял первый пришедший в голову.
41557: А что значит О.?
30664: Огюст, Оливье, Олджернон… Выбирайте, что больше понравится.
41557: Хорошо, пусть будет Олджернон Генри. Но, Билли, дружище, вы же не из почтового отделения тюрьмы Колумбуса отправили рассказ в толстый питтсбургский журнал?
30664: Разумеется, нет, полковник. Этот мсье Карно, приговоренный на десять лет за махинации с долгосрочными облигациями, сама любезность. Рассказ был отправлен через его племянницу.
41557 (в сердцах): Чего им в таком случае надо, этим издательским сколопендрам?! Пусть не печатают мои мемуары, но твой-то талант они обязаны заметить! Им что, грифы глаза повыклевали, или эти шарлатаны заливают уши воском перед выходом на работу, подобно тому парню, который не захотел слушать пение дельфинов?
20331: Что они там понимают, в этих журналах? Когда ты, Уильям, прочитал свой рассказ, я зарыдал впервые в жизни. До слез стало жалко этого взломщик сейфов, который решил завязать, да только пришлось ему раскрыться невовремя. А все из-за того, чтобы спасти ребенка… Слезы сами на глаза наворачиваются.
41557: Ничего, ничего, Билли. Все питтсбургские издатели еще перед тобой на коленях будут ползать, вот увидишь.
20331: Уильям, почитай что-нибудь из нового. Когда я слушаю рассказы Эля, мне хочется перевешать весь тюремный персонал к чертовой матери, а такое желание до добра в Колумбусе не доведет. А когда я слушаю твои рассказы, мне хочется… Иногда хочется плакать, а иногда… Не знаю, как лучше сказать… В общем, почитай что-нибудь, Уильям. Ночь такая долгая, а тебе до выхода из тюрьмы остается год. Кто мне станет читать рассказы из ковбойской жизни после твоего освобождения?
30664: Есть у меня одна новая история…
Достает из кармана пару исчерканных и помятых листов.
«Чероки называли отцом Желтой Кирки. А Желтая Кирка была новым кладоискательским поселком, возведенным преимущественно из неоструганых сосновых досок и парусины. Чероки был старателем…»