Сцена 3

Там же, через пару месяцев… В избе. Дед показывает гостю – заезжему купчине Олферу Онтропычу – серебрянный браслетик.

Олфер Онтропыч:  Так… так…

Вертит в руках, осматривая со всех сторон.

Давно сготовил, Васка?

Дед: Нонеча.

Олфер Онтропыч:  Знатная весчь получилась…

Дед: Старалиси.

Доволен.

Олфер Онтропыч:  И на ощупь приятственная.

Дед: Благодарствуйте за слова ласковые, Олфер Онтропыч.

Олфер Онтропыч: Завитки такие хитрые откель? Не упомню на прошлых вещицах. Яко тебя на такое сподобило? 

Дед: Внучок подскаже.

Олфер Онтропыч: Мастер дюжий из твого младшего Ромашки вырастае. Есть на кого порядню оставити.

Дед: Не Ромашка то – Ивашка. Старшой мой.

Гость удивлен.

Олфер Онтропыч: Ты ж сказывал, Ивашка не рамно мастеровит. Боле почивать любит, неже по серебру трудица.

Дед: Христос-Господь явився и вразуми его, Олфер Онтропыч.

Гость с сомнением крутит толстой шеей.

Олфер Онтропыч: Господь явився? Казати мне, Васка, як явився.

Дед: Стреху Ивашка чинив да и узрив Господа.

Олфер Онтропыч: На стрехе-то?

Дед: В небеси. Обучив его Христос-Господь грамоте и иному вождеству. Ивашка-то и присоветовав завитки к вещице приделати. И не то еще присоветовав. Три дни назадъ приезжали ко мни из Андреевского монастыря: поручил им Государь стан денежный сделати для монетной чеканки. Дюже трудоумная весчь – не смог ничего присоветовати. А Ивашка, как услыша о денежном стане, сразу каже: так, мол, и так делати надоть. Я услыша: и точно. Ивашка с первого раза додумалси, а я и опосля его понуканий токмо-токмо.

Олфер Онтропыч: Истинно молвишь?

Дед: Вот те крест, Олфер Онтропыч.

Крестится.

Олфер Онтропыч: Желаю в таком разе покалякать с твоим внучком Ивашкой.

Дед: Ивашка! Ивашенька!

В избу, робея, заходят Ивашка с Ромашкой.

Ивашка и Ромашка: Добры будьте, Олфер Онтропыч.

Олфер Онтропыч: И вы, робята, добры… Истинно ли сказывают, Ивашка, что ты Господа нашего Христа узрив?

Ивашка: Ощутив токмо.

Олфер Онтропыч: Значит, Господь перед тобой явився и тебя вразумие?

Ивашка: Хто сие знае, вразумие али не вразумие? А токмо опосля того, как я Христа-Господа ощутив, по-писаному урозумие. И потом многожды еще Христа-Господа ощущае, каждый раз все сильше и сильше. И чем более ощущае, тем более вразумие.

Олфер Онтропыч: Вот оно как.

Ивашка: Так.

Олфер Онтропыч: А, окромя грамоты, еще шо урозумие?

Ивашка: Пуговица у вас, Олфер Онтропыч, обшивная, заморская.

Олфер Онтропыч: И шо?

Ивашка: А то, шо понеже пока вы кафтан носите, то обшивныя пуговицы двое или трое перемените. А надо бы, чтобы нетребнаго и непрочнаго ничего из-за моря и из-за рубежей в Русь не покупали, но покупали б такия вещи, кои прочны, и коих в России у нас не обретается, или без кои пробыть немочно. И того ради годствует принимать пуговицы медныя плотныя, кои паяны не оловом, или кои и без пайки, да насажаны на деревянные болвашки, или оловянныя серебром посеребряны на жестяных чашках.

Олфер Онтропыч: Хм.

Щупает обшивную пуговицу на кафтане.

Ивашка: Такожде кои вместо стальных привозят визмутовыя пуговицы, то и таких принимать не надобно ж для того, что они непрочны. А принимать самыя прочныя, с коими бы мочно было кафтана два-три износить; буде и стеклянныя черныя, да сделаны на железных самых плотных ушках, то таковые мочно брать. Потому что оне весьма потребны, платья не дерут, а к носке прочны, цена им не высокая.

Олфер Онтропыч: А буде иноземцы заупрямятся, и давать товаров прочных не похотят?

Ивашка: Пусть весь свой товар повезут назад, а плохих и непотребных товаров и на полцены отнюдь бы не принимать ни малого числа для того, чтобы они дураками нас не называли, и в товарах наших над нами не издевались бы.

Олфер Онтропыч: Самочинно додумавси, Ивашка, али как? Ведь я об том о прошлом годе еще думавши…

Ивашка: Самочинно. Зрю вокруг, и думы разны в башку, яко колокола, стучаца.

Олфер Онтропыч: Васка?..

Дед: Ась, Олфер Онтропыч?

Олфер Онтропыч: Не любо ли тебе будет внучка твого Ивашку ко мне в лавку прикащиком доверенным отпуститя? Неча, Васка, внуков в своей веси стяжати. Пора им матерети и на вольный воздух выходити. Погорбица Ивашка на меня годков цать, покеда денег не накопит свое дело завесть. Захоча потом – серебром занимаца буде, захоча – лавку или целу мануфактуру открое.

Дед: Отнудь, Олфер Онтропыч.

Олфер Онтропыч: По рукам, што ль?

Дед: Ивашка, а сам-то ты што думае?

Поворачивается к Ивашке.

Ивашка (кивая на Ромашку): Без него не впрягуси. Прияти мне братка младший – скушно без него в прикащиках буде.

Олфер Онтропыч: И братку твово Ромашку к делу пристроим.

Ромашка: Братка… Братка…

Тянет Ивашку за рукав.

Ивашка: Ну?

Отходят в угол.

Ромашка: Ты ведь Олфер Онтропычу нужен. Ты Господа-Христа ощутивши и грамоту одолевши – не я. 

Ивашка: Нужен я, а возьме в прикащики обоих.

Ромашка: Я так не хощу.

Ивашка: Ты в прикащики к Олфер Онтропычу хошь али не хошь?

Ромашка (потупясь): В прикащики хощу, но не так. Сам по себе хощу.

Ивашка смеется и хлопает Ромашку по плечу.

Ивашка: Не валяй дурня, братка. Вместе у Олфер Онтропыча мозговати будем. Неча тебе сребряным делом заниматися, все одно много на том не заработае.  

Ромашка, грустный, идет из избы вон.

Олфер Онтропыч (Ивашке): Сладили?

Ивашка: Как есть оба. Идем к тебе в помосчники, Олфер Онтропыч.

Олфер Онтропыч: На том и поручкаемся.

Ивашка: Токма обещавси я в Андреевский монастырь заехати. Посмотреть, яко монахи стан денежный для чеканки соорудити. Об том просили меня слезно.

Олфер Онтропыч: Езжай подобру. А как возвратився, ступай с Ромашкой ко мни. Вождество в купецком деле не лишне. О пуговицах визмутовых забуде – о том, тольми товара закупити, я думати буду. А тебе с братом Ромашкой поставлю над лавкой. Станете, как прикащику надлежит, кассой купецкой заправляти.

Ивашка: Будем стараца, Олфер Онтропыч.

Снаружи и откуда-то сверху слышится Ромашкин голос:

Ромашка: Господь, Господь Христосе милосердный! Вразумие и меня, як мово старшого братку Ивашку! И я хощу граммъматику одолети.

Слышится тревожный материнский голос:

Мать: Ромашенька мой! Пошто ты на стреху забравси, сынушка?!

Все выбегают из избы, дед – на всякий случай прихватив Библию.