Сцена 3

На следующий день. Риджент-стрит. В витрине магазина выставлена действующая модель железнодорожного электродвигателя, которую Маркс возбужденно рассматривает.

Маркс: Вот он, зародыш грядущей революции! Сначала экономическая революция: беспрестанные технические улучшения средств производства, подгоняющие сами себя, как только мечта способна подгонять действительность, потом — почти незаметно, неразличимо для ослепленного наживой взгляда — назревание новых общественных отношений. Потому что ни беспрестанное усовершенствование машин, ни применение науки к производству, ни улучшение средств сообщения, ни все это вместе взятое не устранит нищеты трудящихся. Всякое дальнейшее развитие производительной силы труда неизбежно углубляет общественные контрасты и обостряет общественные антагонизмы.

К Марксу подходит булочник.

Булочник: Мистер Маркс?

Маркс: Наша эпоха будет отмечена в мировых летописях как все более частыми повторениями, все более обширными размерами и все более гибельными результатами социальной чумы, именуемой торгово-промышленным кризисом.

Булочник: Мистер Маркс, вы меня слышите?

Маркс (хватая булочника за руку и указывая на электродвигатель): Знаете ли вы, уважаемый представитель привилегированной прослойки рабочего класса, что это такое?

Булочник: Движитель, я полагаю.

Маркс: Не просто движитель, а движитель, который перевернет мир. Налицо великий факт, который не смеет отрицать ни один здравомыслящий человек. С одной стороны, пробуждены к жизни такие промышленные и научные силы, о каких и не подозревали ни в одну из предшествовавших эпох истории человечества. С другой стороны, видны признаки упадка, далеко превосходящего все известные в истории ужасы последних времен Римской империи. Наше время чревато своей противоположностью. Мы видим, что машины, обладающие чудесной силой сокращать и делать плодотворнее человеческий труд, приносят людям голод и изнурение. Новые, до сих пор не известные источники богатства благодаря каким-то странным, непонятным чарам превращаются в источники нищеты. Кажется, что, по мере того, как человечество подчиняет себе природу, человек становится рабом других людей либо же рабом своей собственной подлости. Этот антагонизм между современной промышленностью и наукой, с одной стороны, современной нищетой и упадком — с другой, этот антагонизм между производительными силами и общественными отношениями нашей эпохи есть…

Булочник (нетерпеливо): Все это, конечно, чрезвычайно познавательно, мистер Маркс, но вы мне задолжали.  

Маркс: Что, что вы говорите?

Булочник: Хотелось бы получить должок, мистер Маркс.

Маркс (рассеянно): Моим хозяйством управляется экономка фрау Демут. Полагаю, вы с ней знакомы.

Булочник: Все так, мистер Маркс, но не далее как вчера, когда я явился за деньгами, ваша экономка выставила меня за дверь. То же случилось на прошлой неделе, и на позапрошлой тоже.

Маркс: Искренне вам сочувствую.

Булочник: Если мне не заплатят немедленно, мистер Маркс, я не только прекращу поставки в ваш дом, но и обращусь за защитой к властям. Я простой человек, мистер Маркс, и привык получать за свою работу деньги.

Уходит, обиженный.

Маркс (кричит ему вслед): Ну посудите сами, как же я могу заплатить вам, не расплатившись прежде с мясником! Без мяса я со своей семьей попросту умру с голоду, а в умершем состоянии я ни с вами, ни с мясником, ни вообще с кем-либо из своих кредиторов никогда не смогу расплатиться! Обратите внимание, что вы стоите в очереди сразу после мясника, но прежде зеленщика и молочника. Это исключительно из уважения к восхитительному вкусу ваших английских батонов, так и знайте.

Погружается в новые мысли. От этого занятия Маркса отвлекает грязный нищий, цепко ухватывающий его за рукав.

Нищий: Сор, сор…

Нищий шепелявит, к тому же у него ужасный акцент.

Маркс: Чего вам надо?

Нищий: Сор, просу помосчи, потому сто вместе со другими умераю от голоту. Сиву на пюстыре, в навосе и гряси. У нас нет ни атхожых мест, ни коробов для сбора угальной пыли, ни вадастоков, павсюду вада и ничистоты. Канализаценная кампания на Грик-стрит, Сохо-сквер, там все багатыи, знатныи и влиятильныи люди, никоким образом не желаит замечать наши жалабы. Вонь из сточной ямы отворотительная. Все мы стродаим, а многии болеют, и да поможит нам Бог, если прийдет халера. Сор, памагите, чем мозите!

Маркс: Бог мой, да чем я могу тебе помочь? Я эмигрант, все мои семейные от этого нездорового английского климата тоже болеют, и живу я немногим лучше твоего. Отцепись от рукава, проклятый…

Отталкивает назойливого нищего и, спасаясь от него бегством, заскакивает в первую же открытую дверь.